Вдруг Леопольдо остановился как вкопанный. Что-то привлекло его внимание. Что-то непонятное и необычное. Он прислушался. Из джунглей несся детский плач. Что за наваждение? Леопольдо нахмурился, прощаясь с возможным будущим и возвращаясь в настоящее. Откуда здесь, на необитаемом острове детский плач? Он не сразу осознал, что сердце вновь устремилось в галоп. Ноги будто зажили собственной жизнью, повернули в джунгли.

Плач слышался все ближе, и все быстрее билось сердце Леопольдо. Маленкий ребенок в джунглях. Если есть ребенок, значит, есть и взрослые. Если есть взрослые, значит, на острове есть люди. А если есть люди, то…

Леопольдо уже не шел, а бежал по джунглям. Летел, окрыленный заново рожденной надеждой. Босые ноги ступали мягко, бесшумно. Ветки деревьев, будто расступались перед ним, не желая замедлять его бег. Последние десятки метров Леопольдо шел, пробирался не спеша, силясь совладать с нервной дрожью, бившей его тело. В просвете между деревьями увидел людей. Услышал голоса. Последние метры волочил ноги, точно они были каменными. Наконец увидел шалаш, старика и женщину с ребенком. Выглянул из-за шалаша и увидел спину девушки. Леопольдо вцепился в ствол дерева, чувствуя, как ноги подкашиваются, точно у пьяного. Сердце прыгало где-то в районе горла. Он тряхнул головой. И даже закрыл глаза. Этого не могло быть. Но все же это было. Он помнил эти прекрасные волосы. Он помнил этот чудесный ласковый голос. Он знал, где находится каждая родинка на этом изумительном теле. Он знал. Он помнил. Он видел.

– Ангелика, – позвал он. – Ангелика!

Долгие месяцы погони за иллюзией. Долгие месяцы страданий. Долгие месяцы жизни одной надеждой, надеждой, которая все же не лжет.

Она повернула голову на окрик. Ее глаза распахнулись, а из груди вырвался тихий возглас. Долгую минуту они стояли и смотрели друг на друга, пытаясь понять, не сыграла ли судьба с ними какую-то злую шутку. Он хотел броситься к ней, коснуться ее тела, чтобы убедиться, что это не сон. Что она это ОНА. Живая, здоровая, невредимая. Только красота расцвела еще больше, а в глазах появилось нечто новое, что-то, чего Леопольдо раньше там никогда не видел.

Тишина стояла невообразимая. Даже птицы умолкли, словно боялись своими криками нарушить то единение, которое возникло между этими двумя. Но единение лопнуло, будто пластик, когда тишину взорвал плач ребенка.

– Потерпи, милая, – услышал Леопольдо, – мама тебя сейчас покормит. Ангелика, милая, я не могу с ней справиться. Она хочет кушать.

Леопольдо оцепенел, будто кто вылил на него ведро холодной воды. Смотрел на Ангелику, затем на женщину рядом, протягивавшую ей ребенка. Он видел, как Ангелика, его любимая Ангелика взяла на руки ребенка и попыталась того успокоить. Видел, как она смотрит на него. Видел смущение, вину, сожаление… Что? Он не мог понять, что за чувство родилось в груди у Ангелики в те секунды, что она брала на руки ребенка. Понимал лишь то и принимал лишь то, что видели его глаза. Он почувствовал, как в груди шевельнулось что-то до боли знакомое. Он знал это чувство. Помнил его. Оно всегда просыпалось, когда он ловил взгляды других мужчин, обращенных к Ангелике. Когда они заигрывали с ней. С ЕГО Ангеликой.

Леопольдо смотрел на Ангелику, переводил взгляд на ребенка. У нее есть ребенок. Осознание этого было как гром среди ясного неба. Ребенок от другого мужчины. Леопольдо ощутил сухость в горле. Почувствовал, как взмокли ладони. В груди творилось что-то невероятное. Настоящая битва между любовью и ревностью. Леопольдо сглотнул комок.

«Ребенок от другого мужчины».

Эта мысль молотом била его сознание снова и снова. Он чувствовал, что это удар под дых. Нокаут, оправиться после которого он уже не сможет. На какой-то миг он пожалел о том, что попал на этот остров. Ему захотелось бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Неважно куда. Главное бежать.

И Леопольдо не выдержал того хаоса, что разразился в его груди, развернулся и побежал. Неважно, куда. Главное было бежать.

– Не плачь, милая, – увещевала Ангелику синьора Полетте, нежно поглаживая ту по плечу. – В жизни всякое бывает. Кто же знал, что так все обернется.

– Это я во всем виновата, – захлебывалась слезами девушка. – Дура! Как какая-то малолетка влюбилась и залетела.

– Не говори так, милая. Наша Лу – это ребенок, рожденный в любви. Если она родилась, видать, на то была божья воля. Успокойся, ты пугаешь ребенка.

Луиза плакала на груди синьора Дорети, словно чувствуя ту отчужденность, которая проскользнула в эти минуты между ее матерью и ею. Синьор Дорети бережно покачивал девочку, что-то шептал, пытаясь успокоить. Но с таким же успехом он мог бы попытаться успокоить плачущего слона. Слез, бегущих из глаз девочки, становилось только больше.

– Он искал меня, синьора Полетте, – Ангелика шмыгнула носом, – и теперь бросил из-за этого ребенка.

– Это не этот ребенок, милая. Это наша Лу. Не говори так о ребенке, которого носила под сердцем. И успокойся. Не знаю, какие у вас были отношения с… Как ты говорила? Леопольдо? Так вот… Не знаю, какие у вас были отношения с Леопольдо, но если мужчина отправляется на поиски женщины (а твой Леопольдо-то отправился тебя искать, не так ли?), то, конечно же, не из-за того, что он любитель приключений, а потому, бог тому свидетель, что любит ее. Поэтому утри слезы и собирай вещи. Мы возвращаемся домой. Если у вас с Леопольдо ничего и не получится, то бросать тебя на этом острове он все равно не станет. Да и не думай о Леопольдо. Дай ему время осознать то, что произошло. Мужчинам бывает трудно принять чужого ребенка, как и трудно принять то, что их любимая женщина зачала этого ребенка от другого мужчины. Да, мужчины бывают ужасными собственниками. Но что тут поделаешь. Такими их создал бог. Но я тебе вот что скажу. Если в сердце мужчины поселилась настоящая любовь, запомни, никакая ревность там надолго удержаться не сможет. Верно я говорю, Сильвестр?

– Верно… Успокойте же, наконец, ребенка. У меня сердце кровью обливается, когда я слышу плач нашей Лу.

– Давай ее сюда, – синьора Полетте забрала малышку из рук синьора Дорети, затем посмотрела на Ангелику. – Если Леопольдо любит тебя, а сердце мне подсказывает, что так оно и есть, то он вернется. Если же нет, то не стоит отчаиваться – у тебя есть Лу и мы с Сильвестром.

Ангелика шмыгнула носом, вытерла слезы с глаз.

– Вы правы, синьора Полетте, только знали бы вы, как я удивилась, увидев здесь Леопольдо… Дайте мне Лу.

Ангелика взяла девочку на руки и прижала к груди. Та вмиг успокоилась.

– А как мы удивились с Сильвестром, милая. Я даже потеряла дар речи, когда увидела твоего Леопольдо. Слава богу, крик нашей Лу вернул мне его. Похоже, все наши несчастья скоро закончатся. Как я рада, милая. Неужели мы скоро вернемся в Италию? Сильвестр, ты слышал? Мы скоро вернемся домой!

Синьор Дорети слышал и даже улыбнулся словам синьоры Полетте. Улыбнулся и загрустил, вспомнив прошлое, прошлое, которое уже не вернуть.