ванны. Понятия не имею, куда побегу следом. Возможно, в гостиную, где мы уже не сможем поговорить. Вот только Егор даже не думает выпускать, преграждая проход рукой.

— Лина, — настойчиво, что я наконец не выдерживаю и смотрю на него. — Ты должна мне доверять.

И вот тут то и наступает предел.

— Доверять тебе? Ты серьёзно? — острота взгляда Егора предупреждает меня остановиться и подумать, что обязательно бы сделала, не будь во мне столько разрозненных чувств. Не будь этого дня, Крис, Олеси и собственной лжи. — Как я могу доверять тебе, после всего? Откуда должна взяться уверенность, что это даже не игра, Егор? Ты год надо мной издевался, спал с моими подругами. Господи, да я повидала твой язык во стольких ртах…

Что в следующую секунду он оказывается в моём. Егор ударяется в меня всем телом. Жестко вжимая в перекладину двери и хватая пальцами за скулы, чтобы даже не думала увернуться. Вот только я и не думаю. Меня точно огонь какой-то захватывает, жажда, которая не утоляется, каким бы грубым и яростным ни был поцелуй. Я будто готова выпить его. Всего. До дна. Принять каждую эмоцию, что он вкладывает в него. И даже то, сколько в нем боли.

— Отстойно, да, птичка, желать того, кого так яро ненавидишь? — вкрадчиво произносит, нежно прикусывая мою губу и гладя большим пальцем подбородок. Я же, несмотря на всю дикость его поведения, с ума начинаю сходить от его прикосновений. Дрожать всем телом и буквально тлеть, короткими рывками глотая воздух.

— Я не… — воздуха не хватает, пульс зашкаливает, а глаза Егора, так неотрывно глядящие в мои, лишь всё усугубляют. Невероятная смесь ярости и порока. — Я не ненавижу тебя, — всё же выдаю хриплым полушёпотом, желая закрыть глаза и выгнуться, когда ладонь Егора медленно и самозабвенно начинает скользить по моей шее, слегка сдавливая её.

Всего одно мгновение он следит за своей рукой, будто что-то обдумывая и осознавая для себя что-то крайне неприятное.

— Вот и я думаю, целуешься и трахаешься со мной так, будто не ненавидишь, — Егор поднимает взгляд и проводит большим пальцем по моим губам, — а вот язык в этом ротике говорит об обратном.

Я не выдерживаю. Даже не знаю, что действует на меня сильнее: его слова или напряжение между нами, но следующее, что звучит в звенящей тишине, громкая хлёсткая пощёчина. Но Егор даже никак не реагирует. Всего на секунду прикрывает глаза, когда его голова чуть дёргается влево, а уже в следующее мгновение горящие, безумные наши глаза смотрят друг в друга.

— Выпустила пар? — спрашивает Егор, будто то, что произошло абсолютно нормально.

Я скидываю с себя его руку.

— Знаешь что, катись ты к черту, Кайманов, с таким отношением! — взрываюсь, переходя на крик и совершенно не заботясь, что нас может кто-то услышать.

Егор, собственно, тоже молчать не собирается. Взрывается как по щелчку вместе со мной.

— Каким, мать вашу, отношением, Лина? Что, бл*ть, я должен ещё сделать, чтобы ты перестала меня ненавидеть?

— Ну уж точно не вести себя, как последняя сволочь! — ору на него, и Егор отступает назад.

Его глаза по-прежнему горят безумным огнём. Огнём, с которым пытается бороться.

— Чего ты хочешь от меня? — разводит он руками, говоря уже тише, но по-прежнему в порыве эмоций. — Чтобы я что? Извинился? Ну так я уже это сделал. Оправдывался? Так я не такой, Лина! Я знаю, что я сделал. Знаю ещё лучше тебя. А от моих слов ничего не изменится! Жалею ли я? Да, черт бы его побрал! Но я ничего уже не могу поделать. У меня нет машины времени, чтобы я отмотал время, вернулся в прошлое и никогда нахрен не выходил утром из той комнаты! Выкинул телефон или просто уехал из этого города вместе с тобой. Я ничего не могу изменить. Но я сейчас здесь! Как оголтелый несусь домой, чтобы быстрее тебя увидеть, потому что весь чертов день пытаюсь понять, что у тебя с телефоном и почему он, мать его, выключен, когда я, как идиот, написываю тебе по сотни сообщений в минуту, умоляя не обижаться на меня!

Егор выговаривает всё на одном духу, всего на пару секунд берет паузу, прикрывая глаза и проводя рукой по лицу, а уже в следующее мгновение намного спокойнее продолжает.

— Я не могу сказать тебе, Лина, не потому что хочу что-то скрыть от тебя, а потому что хочу уберечь. Ты сейчас то не готова меня окончательно простить, а если узнаешь весь масштаб, что я натворил, до того, как я это исправлю, где тогда я буду тебя искать? Потому что поверь, я вот ни хрена не готов тебя отпускать.

— Я не собираюсь никуда уходить, — тут же пытаюсь опровергнуть, сама не осознавая, почему обратное пугает меня не меньше Егора, но понимаю, почему он так думает.

Потому что я то и дело сбегала.

Егор снова возвращается ко мне, не прижимает к двери, но его тело касается моего. Встаёт надо мной и проводит кончиком пальца по подбородку, прежде чем приподнять его и заглянуть мне в глаза.

— Возможно и не собираешься, однако не прекращаешь себя осуждать за это желание.

Чтобы ты задумалась, на кого именно променяла свою мать. А ещё о том, что это на самом деле говорит о тебе, Эвелина.

Попадание по всем фронтам. Вот так просто Олеся вскрыла во мне то, что я даже не осознавала. Или предпочитала думать, что мне на это без разницы.

— И ты меня готов отпустить? — только сам дрогнувший мой голос уже должен служить ответом, чего именно в действительности боюсь.

Егор же снова коротко усмехается и берёт моё лицо в свои ладони.

— Я весьма польщён, что кажусь тебе всемогущим, но давай смотреть правде в глаза. У тебя есть деньги, Лина. В этом мире существует дохрелион стран. Не важно, сколько я влуплю сил и денег на твои поиски, если ты действительно захочешь выбраться из клетки, в которой я всё пытаюсь тебя удержать, ты это сделаешь.

Вот так просто, он признаётся, что означает клетка на его спине. Это он. Егор считает, что он для меня клетка, даже не подозревая, что именно он мне изначально и дал эти крылья.

— Поэтому ты должна принять решение. Я не хочу больше думать, что удерживаю тебя. Я не хочу больше бояться того, вернёшься ты домой или нет, после очередной недомолвки. Ты должна сама хотеть остаться со мной. Вот таким, какой я есть. Я всё расскажу