лица Кайманова вполне красноречиво выдаёт, насколько ему не нравится мой ответ. Однако всего после одного короткого вздоха, он всё же уступает и ровняется со мной, на ходу выставляя локоть, за который берусь.

— Мы будем скандалом, — с волнением констатирую, когда нас одаривает первый же взгляд.

И это ещё нас не видел вместе Эдуард и те, кто нас действительно знает.

Егор прислоняется губами к моему виску:

— Да хоть самой войной, птичка. Зато сразу видно, что место под солнцем намертво занято.

И он тут же это доказывает, влажно целуя меня в место под ушком. Я же едва землю из под ног не теряю, на миг закрывая глаза и пытаясь справиться с дрожью. А после я просто понимаю, что на окружающих лучше не смотреть, чтобы не покраснеть после такого.

Народ уже потихоньку собирается, пока что в районе гостиной и холла. Олеся похоже решила послушаться отчима и не ограничиваться одним баром. Везде расставлены круглые столики с разноцветными, подсвеченными неоновым светом горки из бокалов с шампанским. Самих виновников торжества пока что не видно, но спустя минут пятнадцать, нахожу их взглядом на улице. Они рядом, и я даже морщусь, когда вижу, как трепетно Эдуард касается всё время плеча, локтя и поясницы девушки, разговаривая с кем-то из гостей. Он конечно тоже в костюме, в чёрном, и как и Егор отказывается придерживаться строгости, не надев ни галстук, ни бабочку. А Олеся… ох, это действительно несправедливо, что она может так восхитительно выглядеть. Она в тонком, облегающем платье цвета ванильного молочного коктейля, чуть ниже колен и с невероятно лёгким плащом-шлейфом, состоящего будто из одних мелких блёсток. Волнистые волосы собраны в высокий хвост. Она постоянно улыбается и смеётся, а у меня едва ли не желчь в горле стоит от вида счастливой парочки. Я даже не сразу осознаю, что руки Егора на моей талии и он обнимает меня, притягивая спиной к своей груди. Мы стоим поодаль ото всех, почти на углу дома, рядом на каменном заборчике стоят два бокала шампанского, но ни он, ни я не пьём.

— Хреновое зрелище? — спрашивает Егор, замечая, на кого я уставилась.

Очевидно, моё лицо выражает желание оказаться сейчас посреди ночного, жуткого кладбище, нежели здесь.

— Я не знаю, — пытаюсь ответить деликатнее.

Все же Эдуард его отец, и он проходит это уже во второй раз. При том намного спокойнее. Пожалуй, за весь вечер это первый раз, когда он не отказывается принимать существование новой мачехи. Я не должна выглядеть более задетой, чем Егор, однако, лгать тоже не хочу.

— Я не хочу жить с ней под одной крышей.

И я уже взяла на заметку, что пора обдумывать варианты, куда съезжать.

— Мы не будем здесь жить, даже если завтра она исчезнет из этого дома.

Мы? Это самое первое, что заставляет меня, наконец, оторвать взгляд от Олеси и посмотреть на Егора. Его лицо на одном уровне с моим, поэтому он сразу крадёт мимолётный поцелуй, смотря в мои глаза.

— У меня есть несколько квартир здесь, и одна в столице, — неожиданно выдаёт он, а на мой изумлённый взгляд пожимает плечом. — Что? Было бы лучше, если бы я сливал деньги на тусовки и наркоту?

— Нет, но… Я не собираюсь жить с тобой, — возражаю тихо, даже не понимая, отчего так сильно разволновалась.

А в ответ лишь короткая усмешка.

— Ну, да. — Я снова желаю возразить, сказав, что его самоуверенность может жестоко обжечься, но Егор быстро переводит тему. — Плюс у нас целое лето отмокания в горячих источниках и походам по горам. Как минимум двухмесячный отдых твоим глазам от неё обеспечен.

Я улыбаюсь и даже не думаю больше возражать, два месяца уже лучше, чем ничего.

Спустя час мы всё ещё болтаем, оставаясь сидеть вдалеке от гостей и обсуждая знаменитые вершины и то, что мы о них знаем. Кто бы мог подумать, что я буду с Егором обсуждать Эверест и почему на его пик не может сесть вертолёт. Но это оказывается очень легко. Надо просто разговаривать и пить шампанское, которое развязывает язык и стирает все неловкости. Однако пью я одна, Егор лишь изредка закидывает себе в рот маленькие кусочки фруктов и ходит иногда в дом, чтобы оттуда что-нибудь принести. И я не сразу замечаю, что скрывается он только тогда, когда на горизонте нет Олеси. Первые три раза я рассматривала как совпадение, а вот с раза шестого отчётливо поняла, что Егор за ней следит. А ещё то, что он меня спаивает и всё чаще начинает намекать, что пора возвращаться в комнату.

Мне. Без него.

Тактичен ухожу от ответа, отмахиваясь и переводя всё якобы в шутку, что уйду не раньше, чем увижу, как Олеся опозориться. То есть, никогда, исходя из того, как она ведёт себя и передвигается.

Сама же начинаю понимать, что чем меньше остаётся времени до ночи, тем более заметней Егор следит за ней. Острым, презренным взглядом. Мне улыбается вскользь, да и слушать начинает чисто для галочки.

Нет, это не недоверие, я приняла решение и точно знаю, что Егор не собирается намеренно причинять мне боль, однако не могу противостоять интересу, что происходит и не проследить за ним в очередной раз, когда он вызывается обновить мой бокал. Я все ещё помню, что она говорила мне, и что-то из этого теперь не даёт покоя. Так ли провокационны были её слова? Или она всё же говорила буквально?

Егор скрывается за поворотом к двери, и я встаю, собираясь идти за ним, как вдруг осознаю, что с алкоголем однозначно нужно заканчивать. Перевожу дыхание и, немного помахав руками на пылающее от духоты лицо, всё таки двигаюсь к дому. Заворачивая, первым делом отыскиваю взглядом Егора возле ближайшего бара, убеждаясь теперь на сто процентов, что он отыскивал причину. Как вдруг:

— Здравствуй, пропащая красавица, — звучит почти возле уха, и я резко оглядываюсь, едва ли не падая от такого необдуманного поворота.

Но меня ловят и даже как-то по свойски прижимают к себе. Хотя я и не могу сказать, что не обоснованно. В последнюю нашу встречу он думал, что мы двигаемся к отношениям.

— Забавно, как у нас с тобой всегда получается встречаться. Прям сама судьба, — говорит мне Дима, нагибаясь ко мне и улыбаясь.

Вот только как-то совсем не тепло, как обычно. Нет, от этой улыбки теплоты ровно столько же, как от могильной плиты. Позвоночник пробирает ознобом, я отстраняюсь от парня, глядя на него невероятно