Мальвина просто была, и уже этим спасла одного человека. Эгоист понял, что честность – не миф, доброта бескорыстна, а настоящую любовь не купить.

Первый поцелуй не превратил лягушку в принца, но указал дорогу, по которой можно подняться к своему собственному солнцу. Мальвина беззаветно делилась с Эгоистом своим светом. Вошла в него и стала самым родным человеком. Семьей. Душой. Искрой, что сердце грела.

Мальвину звали Катя. Эгоиста – Вадим. Они объединились в союз и подарили миру нового человека. Любовь, ласка, нежность шли рука об руку с огнем, страстью, желанием…

Повествование сбилось, а в нервном разлете букв и съехавших строчках, я увидела, что Вадим сорвался.

Я каждый день был счастлив с тобой! Так благодарен, что ты меня выбрала. Дала шанс стать человеком. Быть рядом. Любить тебя. Катя, я никого и никогда не любил, только тебя. Есть только ты и наша дочь. Я виноват. Я предал нашу семью. Я недостоин быть рядом, но я не могу не пытаться добиться тебя снова. Ты нужна мне, Мальвина. Очень нужна.

Девять лет Вадим был счастлив. Любимая жена рядом, умница дочь, дом – полная чаша, успех в делах. Он привык к этому: счастье стало нормой. Семья – свершившимся фактом. Любовь – никуда не денется.

Вадим ошибался. Фатально…

Запись снова оборвалась. Я медленно выдохнула и снова прочитала: не торопясь узнать, а стараясь прочувствовать, пропустить через себя.

Время его охоты на меня до сих пор в памяти жило. Очень ярко. Было грубо и зло, но постепенно маска эгоистичного циника треснула и на меня посмотрел человек. Вадим не изменил взгляды в одночасье, до конца этого не произошло даже после свадьбы и долгой совместной жизни, но он стал добрее, он начал оценивать людей, не оглядываясь на выгоду, которую они могли принести ему лично, бизнесу или семье Полонских. Вадим стал честнее с самим собой, признавая, что в нем не просто есть недостатки, а жило темное, очень проблемное, порочное.

Наверное, права людская молва: противоположности действительно притягиваются. Потому что он олицетворял все, что претило мне. Но стал для меня единственным.

– Был единственным, – поправила себя вслух. Но мне стало чуть-чуть менее горько после прочитанного. Оглядываться назад, вспоминать, читать его мысли… – тяжело. Строили, строили и все потеряли.

Я почти отложила письмо, на украшения тяжело взглянула, но взгляд зацепился за оборотную сторону.

P.S. я знаю, что не имею права дарить тебе подарки и знаю, что тебе они не нужны. Я умею только счета подписывать и деньги переводить, а ты используешь их с душой. Вложи их, отдай на благотворительность или носи всяким «Вадимам» на зло.

P.Р.S. если захочешь бросить мне в лицо, позвони, я приеду;)

– Щас! Разбежалась! – Буду я ему звонить! Вот еще! – Манипулятор, чертов.

Все-таки столько лет вместе не прошли и для Полонского даром: он очень хорошо меня знал. Позвонить – значит, признаться, что читаю его письма. Не звонить – оставлять украшения у себя, что тоже ему приятно. Отдать на благотворительность… Я посмотрела на драгоценности: очень нежные серьги с потрясающей чистоты бриллиантами. А кольцо… Оно стоило как моя машина.

– Хорошее подспорье, – сухо произнесла. Нужно узнать, как все оформить так, чтобы помощь дошла нуждающимся, а не осела в карманах недобросовестных посредников.

Я собрала украшения, поднялась, открыла ящик туалетного столика, полностью отведенного под драгоценности, и положила на бархатную подложку. У меня здесь была богатая коллекция, и всё подарки. Я не считала нужным покупать самой себе золото-бриллианты, только часы и мелочи всякие. Все остальное дарил Вадим. У него много недостатков, что уж говорить, но не скупость. Он был очень щедрым мужчиной.

Почему-то вспомнился браслет, который я отправила ему обратно. Потрясающая вещь, авторская. Уверена, что дядя Джованни, как он просил себя называть, лично взялся за работу. У меня был гарнитур его руки – очень узнаваемый почерк. Интересно, как Вадим им распорядился? Наверняка, так же отвратительно, как все, что делал после нашего разрыва.

Телефон просигналил сообщением. Я открыла мессенджер.

Не могу спать: (Думаю о тебе…

Макс. Что ему ответить? Я ведь о нем совсем не думала.

А я нет:)

Написала правду.

А так?

А следом снимок: мутноватое из-за пара большое зеркало в душевой, полотенце не полностью прикрывало мощные бедра, давая простор фантазии. Возбужденный до сих пор…

Что мне с этим делать?

Я прикусила губу. Я снова думала о Максе, а внизу живота томными кругами разгоралось возбуждение.

Ты знаешь. Опытный…

Написала и коснулась себя между ног. Горячая и мокрая. Боже мой.

Знаю, но хочу тебя. Хочу в тебе быть, узкой и обжигающей. Хочу попробовать тебя везде. Такую сладкую. Отзывчивую. Хочу закончить вместе с тобой…

Я читала, одновременно лаская себя. Каждое слово отдавалось болезненным возбуждением: я терлась о собственные пальцы, как кошка в течке, сжимала грудь и медленно возвращалась к клитору, чтобы не кончить быстро.

Я хочу, чтобы ты сидела сейчас на мне, полностью обнаженная, только длинные волосы скрывали твое идеальное тело. Я собрал их, оттянул, прикусывая тонкую шею, полностью погружаясь в тебя. Ты стонешь вместе со мной, рвано дышишь и ногтями цепляешься за мои плечи. Я жестко врезаюсь в тебя, крепко сжимаю ягодицы, ловлю твои губы и кончаю, крепко стискивая тебя, обессиленную и прекрасную…

Оргазм накрыл сокрушительной волной, и я не сдержала тягучего стона. Надеюсь, Макс испытал такое же наслаждение.

Спокойной ночи… Спасибо…

Спокойной, Ночная нимфа. Я снова в душ.

Я хихикнула и, отбросив телефон, перевернулась, пряча лицо в подушку. Запуталась я, совсем запуталась. С Вадимом все. С Максом вроде бы ничего. А внутри полный бардак! Эх… Так я и заснула, ничего не решив.

Женщины снимают стресс по-разному: кто-то худеет, кто-то, наоборот; кто-то покупает сумки, туфли или украшения, а я расслаблялась в магазинах нижнего белья. У меня было красивое тело, и я обожала украшать его сексуальными вещами. Моим фетишем была эстетика. За красоту я готова платить много и часто. Чулки, пояс, трусики – лишними не будут. Как и бюсты, боди, корсажи.

Я гуляла по магазинам, точнее мои ноги ходили, а голова совсем другим занята была. Вот я и дошла до момента, когда личная жизнь вышла на первое место, по крайней мере мысли спутала ужас как. Нельзя начинать отношения с Максимом, продолжая читать письма Вадима. Ждать их… Я не была честна, сказав, что полностью свободна. Но будет ложью, если объявлю, что Макс ничего во мне не будит. Я чувствовала его, хотела, думала. Когда звонил – сердце ускоряло бег. Когда нажимала на кнопку почтового ящика – оно замирало и тряслись руки. Полный звездец, в общем!