Врач пропустил вопрос мимо ушей.

– Всем известно, что вы потеряли жену в крушении «Титаника». Фонд помощи жертвам катастрофы до сих пор существует, вы могли бы обратиться туда за материальной компенсацией. Кроме того, вы потеряли здоровье на войне, так? Двойной выстрел в цель, Анджело.

– Я не убогий какой-нибудь, чтобы выпрашивать милостыню!

– Нет, послушай! – Кэтлин сверкнула своими прекрасными изумрудными глазами. – На эти деньги мы могли бы увезти тебя из Нью-Йорка, купить лекарства. Это возможность излечиться.

– Мою болезнь не вылечить, мне давно сказали.

– Не спеши укладываться в гроб. После войны многое изменилось.

– Ну, и куда я поеду? На запад? – Вопреки всему, в душе Анджело вспыхнула надежда.

– У меня есть идея получше. – Кэтлин помахала перед его носом листком бумаги. – Как насчет Италии? Морской бриз, чистый воздух тосканских холмов… Свидишься с родителями, пока они живы. Я подала заявку на особый грант, доктор ее подпишет.

– А как же дети? Путь далекий…

– Дети останутся со мной. Это твое путешествие, ты нуждаешься в лечении. Я не хочу потерять мужа. Мы все тебя очень любим.

По щекам Анджело потекли слезы.

– Ты – добрая женщина, Кэтлин.

– Знаю – и хочу прожить с тобой еще много лет. У меня для тебя припасено много работы. Разве не стоит попробовать?

Он кивнул, глядя в серьезное лицо жены, а когда остался один, откинулся в постели и принялся мечтать о новой встрече с родиной.

Акрон

Готовясь к самому важному визиту в своей жизни, Селеста оделась с большим тщанием. Она сильно волновалась. Всю дорогу в поезде ее не отпускал страх, ведь она возвращалась туда, где испытала и счастье, и горе. Лишь мысль о том, что она вновь увидит Родди, придавала Селесте сил. Она заранее сообщила о своем приезде телеграммой, надеясь, что кто-нибудь ее встретит, так как не знала, где расположен новый дом Гровера. День выдался хмурый и пасмурный, под стать настроению. А вдруг все закончится неудачей?

Поезд приближался к городу; в окне замелькали заводские корпуса, фабричные трубы, широкие дороги, по которым двигались многочисленные грузовики. Акрон, ныне крупный промышленный город, процветал. Селеста отстала от него почти на пятнадцать лет. Она подхватила чемодан и свертки с подарками, стараясь унять дрожь в коленях.

А потом увидела на платформе его, своего сына: не пухлого мальчугана в коротких штанишках, а долговязого юношу с шапкой светлых волос, в пиджаке и фланелевых брюках. Он решил прийти сам – это добрый знак. При виде сына, такого высокого и красивого, у Селесты перехватило дыхание.

– Родди, милый, как же я по тебе соскучилась! – воскликнула она.

Селеста хотела обнять сына, но интуитивно почувствовала, что его смутит проявление эмоций на людях. Она много раз видела подобное, когда по поручению родителей отвозила их сыновей после каникул обратно в школу-интернат: малыши льнули к матерям, тогда как подростки всегда смущенно сглатывали, кашляли и делали вид, что им все равно.

– Хорошо выглядишь, – любезно улыбнулся Родди, протягивая ей руку. – Устала с дороги? Бабушка ждет нас к чаю. Дом тебе понравится.

Он забрал у Селесты чемодан и взял ее под руку.

От боли долгой разлуки и убийственной вежливости сына она едва не разрыдалась. Кто этот молодой человек? Внезапно Селесте стало страшно. Она потеряла его, возврата к прошлому нет… За этой мыслью последовала другая, не менее пугающая: как жить дальше, после этих нескольких драгоценных дней? Так или иначе, мечта осуществилась; сейчас она здесь, и никто и ничто не помешает ее воссоединению с сыном.

Дом показался ей нелепым: вычурная копия итальянской виллы, множество башенок и узорная каменная кладка. К особняку вела строгая подъездная аллея, которая заканчивалась у высоких чугунных ворот, распахнутых настежь. На крыльце стояла Хэрриет – блеклая, высохшая тень самой себя, одетая в длинную серую юбку и старомодную блузку с присборенным лифом, какие носили еще до войны. Волосы выбелены сединой, на глазах – очки.

– Итак, ты здесь, – произнесла Хэрриет холодным тоном, который нельзя было спутать со сдержанностью манеры.

– Да, как видите. Просто не верится, насколько вырос Родди.

– Гровер уехал по делам, так что дом в нашем распоряжении. Родерик покажет тебе твою комнату. Чай подадут в зимний сад в четыре часа. Ты наверняка захочешь освежиться и отдохнуть с дороги.

Селеста поняла, что придется сложнее, нежели она рассчитывала, однако отсутствие Гровера ее порадовало. Она подняла глаза к небу, которое понемногу начало проясняться.

– Я бы лучше прогулялась. Устала сидеть в поезде… – Селеста обернулась к сыну: – Родди, не подскажешь, где можно подышать свежим воздухом? – Желание побыть с ним наедине было превыше всего.

– Кайахога-Фолс – прекрасное место. Прогулка вдоль реки будет приятной, только не в этих туфлях, – улыбнулся Родди, глядя на Селесту с высоты своего роста.

Она никак не могла привыкнуть, что ее мальчик так вытянулся.

– Дайте мне пять минут распаковать вещи и переодеться, у меня как раз есть запасная пара обуви. – Селеста заставила себя произнести эти слова непринужденно и уверенно.

– Бабушка, тогда чай – в пять, ладно? – сказал Родди.

– Как угодно. – Хэрриет вздохнула и позвонила в колокольчик для прислуги. – Только не опаздывайте.

– Когда это я опаздывал? – пошутил Родди и расплылся в широкой улыбке.

Селеста почувствовала, что напряжение немного спало. В душе затеплилась надежда. Если этот визит пройдет удачно, он заложит основу для следующих встреч, и, может быть, – может быть, – однажды Родди вернется домой.

* * *

Родди не верилось, что мама идет рядом с ним вдоль реки, как будто они никогда не расставались. Она посвятила его во все последние новости: дядя Селвин занимается помощью ветеранам войны, у Эллы начался первый семестр в художественном колледже, а мистер Макадам преподает в Богословском колледже и играет в крикет за местную команду.

Воображение Родди рисовало обрамленную деревьями дорогу в Ред-хаус, старый каштан и ворота к мосту через канал в Стритэе. Он видел собор, залитый огнями свечей, мальчиков-певчих на хорах. Все это казалось реальным, хотя и очень далеким: другой мир – мир, который он покинул много лет назад. Мама расспрашивала его о школе, о том, куда отец планирует отправить его учиться – в Гарвард или в Акронский университет. Родди не понимал, почему ее это интересует. Когда-то он мечтал учиться в Оксфорде – мистер Макадам так красиво рассказывал о соревнованиях плоскодонок, состязаниях по гребле и регби, о старинных университетских зданиях из камня, – однако это было до того, как Родди перебрался в Америку.

С его языка готовы сорваться тысячи вопросов о доме, и мама, он догадывался, тоже хочет о многом расспросить, в первую очередь – почему он уехал, но пока лучше не касаться опасных тем и просто болтать о том о сем.