До офицеров донесся гул двигателя РОЦа. Август встал между Роджерсом и Сиринером.

– Поговорим позже, сэр. Мы выполнили задачу. И можем этим гордиться.

Роджерс промолчал.

– С вами все в порядке?

Генерал кивнул.

Август отошел в сторону и включил радиопередатчик.

– Сержант Грей, – произнес он в микрофон, – приготовиться к запуску таймера.

– Слушаюсь, сэр!

Август повернулся к десантникам.

– Остальным приготовиться к...

Полковник вздрогнул от прогремевшего выстрела и резко обернулся.

Сжимающая пистолет голая рука генерала была опущена вниз. Из ствола к остекленевшим глазам Роджерса поднимался синий дымок. Генерал смотрел, как вытекает кровь из дыры во лбу Сиринера.

Август резким движением вырвал пистолет из руки старого друга.

– Это ты выполнил свою задачу, Берт. А я еще нет.

– Майк... какого черта?.. Что ты сделал?

– Вернул свою гордость, – ответил генерал, глядя в глаза Августу.

Потом Роджерс повернулся и медленно побрел по направлению к дороге.

Услышав выстрел, экипаж РОЦа повскакивал на ноги. Теперь Роджерс мог улыбаться. И улыбнулся. Предстояло извиниться перед Филом Катценом.

Лицо полковника Августа посерело. Он приказал Мюсиканту закончить с ранеными и полковником Седеном. Затем протянул пистолет рядовой Девонн.

– Сэр, – произнесла она. – Никто ничего не видел.

Курд был убит в ходе перестрелки. Август мрачно покачал головой. – Я знаю Майка Роджерса всю свою жизнь. Он еще ни разу никому не солгал. И вряд ли изменит своим правилам.

– Его отдадут под суд! – воскликнула Девонн.

– Знаю! – рявкнул Август. – Именно это меня и волнует. Майк сделает то, что хотел сделать этот курд. Он использует суд как свою трибуну.

– Зачем? – растерянно спросила Девонн.

– Затем, – нервно вздохнул Август, – чтобы показать Америке, как надо поступать с террористами. А всему миру – что Америка не намерена больше их терпеть.

Повернувшись к подъехавшему РОЦу, полковник скомандовал:

– Все к машине! Уходим. Проклятую пещеру взорвать к чертовой матери!..

Вторник, шесть часов ноль три минуты вечера

Дамаск, Сирия

Эскорт из двух машин президентской службы безопасности подкатил к зданию американского посольства в Дамаске в пять часов сорок пять минут. Посла Хэвелса проводили до самых ворот, где его встретили два морских пехотинца. Катафалк доставил тела агентов службы безопасности к задним воротам посольства.

Хэвелс отправился прямиком в свой кабинет. Несмотря на застывший в глазах страх, выглядел он весьма решительно. Он тут же набрал номер турецкого посла в Дамаске и пересказал ему все, что случилось во дворце, а также сообщил, что нападение на пограничный вертолет и взрыв плотины совершили не сирийцы, а курдские террористы.

Худ всегда считал переодевания и маскировку атрибутикой шпионских фильмов и дурацких романов. И вот ему довелось прошагать по Дамаску добрую треть мили в одежде уроженца улицы Ибн-Ассакер. Другого выхода не было. Если бы его узнал хоть один журналист или политический деятель, жизни сопровождающих его двух женщин оказались бы в опасности.

В посольстве Худ немедленно попросил провести его в комнату, откуда он смог бы связаться с Бобом Хербертом. Тяжелая дверь в кабинет помощника посла Джона Лекоза закрылась, и Худ остался один. Шторы были задернуты, в кабинете царили полумрак и прохлада. Худ наконец почувствовал себя в полной безопасности. Набирая номер Херберта, он вдруг подумал, что Шарон и ребятишки могли услышать про события в Дамаске. Он разволновался и решил позвонить им сразу же после разговора с Оп-центром. Вначале нужно узнать про РОЦ.

Херберт поднял трубку после первого же гудка. Он чрезвычайно сдержанно сообщил Худу хорошую новость. Ракетный удар успели отменить. Десантники провели успешную операцию, освободили и РОЦ, и его команду. Сейчас все находятся в Тель-Нефе. Раненых курдов передали сирийским военным.

В коротком интервью Си-эн-эн руководитель армейской пресс-службы сообщил, что взрыв в пещере произошел из-за не правильного обращения со взрывчаткой со стороны террористов.

Худ пребывал в восторженном состоянии до тех пор, пока Херберт не рассказал ему о пытках, которым подвергся Майк Роджерс, и о том, как он застрелил главаря террористов.

Некоторое время Худ молчал, потом задал вопрос:

– Кто был свидетелем убийства?

– Этот вариант не проходит, – проворчал Херберт. – Майк хочет, чтобы люди узнали о том, что он сделал и почему он так поступил.

– Он побывал в аду, – задумчиво произнес Худ. – Надо поговорить с ним, когда он немного придет в себя.

– Пол...

– Я знаю, чем на него можно подействовать. На суде ему придется рассказать обо всем, что он делал в Турции и для чего. Раскрыть контакты, методы работы и многое другое.

– В интересах национальной безопасности можно провести закрытый военный трибунал.

– Пресса все равно найдет лазейку, – возразил Худ. – Они разорвут нас на части. В результате окажется под угрозой вся разведывательная работа на Ближнем Востоке. Что говорит полковник Август? Он же старый друг Майка.

– Август перепробовал все доводы, – сказал Херберт. – В ответ Майк твердит, что терроризм стал самой серьезной опасностью для Америки. И бороться с ним надо только огнем.

– Он все еще в шоке, – сделал вывод Худ.

– Его осмотрели в Тель-Нефе, – вздохнул Херберт. – Медики утверждают, что он вполне здоров.

– После таких пыток?

– Майк бывал в подобных переделках десятки раз и никогда не срывался, – ответил Херберт. – В любом случае израильские врачи уже дали свое заключение, и сам Майк утверждает, что хорошо все продумал.

Худ дотянулся до лежащего на столе карандаша и блокнота.

– Какой телефон на их базе? Я хочу поговорить с ним, прежде чем он совершит что-нибудь безрассудное.

– Ты не сможешь с ним поговорить, – сказал Херберт.

– Почему?

– Потому, что уже поздно. Худ похолодел.

– Что он сделал, Боб?

– Позвонил генералу Томасу Эспозито, главнокомандующему войск спецназначения, и признался в убийстве. Сейчас Майк находится под стражей и ждет прибытия военной полиции и юристов с военной базы в Инсирлике.

Висящие на окнах тяжелые шторы вдруг показались Худу зловещими и пыльными.

Ощущение безопасности пропало. В комнате было темно и душно.