в «душегубку», закрыли наглухо камеру последней и включили мотор. Мы, находясь, метрах в 20 от «душегубки», слышали, как запертые в ней стучали в стены и дверь, кричали, плакали. Минут через 40 машину подогнали к печи, еще не потухшей, открыли дверцы «душегубки», и оттуда стали падать на землю трупы. У многих из них глаза, обильно покрытые влагой, вылезли из орбит, большая часть замученных была с открытым ртом, некоторые со следами как бы улыбки. Кожа на трупах имела ярко выраженный красный цвет, каким бывает после долгого пребывания в бане.

Престарелый Вишневецкий Иван, его сын Андрей и дочь Нина, проживавшие в гор. Могилеве на Нижней Мышаковке, д. 24 (неточно), арестованные за участие во взрыве на Могилевской фабрике искусственного шелка, умерли, крепко обнявшись […]

Нас заставили вынести трупы из «душегубки» и сложить в горящую печь. Туда же были заброшены и личные вещи замученных. Я с одним из заключенных (фамилии не помню) укладывал на верх печи труп Комкова, и в это время немцы дали команду остальным 4 заключенным также забираться наверх. Все поняли, для чего это делается, и я крикнул «Смерть немецким оккупантам». Переводчик выстрелил в меня, но попал в моего соседа. Я, притворившись мертвым, упал вместе с соседом. Немцы открыли огонь из автоматов по остальным 4 заключенным, и я при этом получил также ранение в голову, но не потерял сознание. Вслед за этим по голосам я понял, что со стороны леса, где немцы замаскировали первую партию, подвели еще 6 чел. Судя по разговорам, это были «добровольцы» из «РОА», провинившиеся перед немцами. Один какой-то украинец умолял пощадить его, указывал на свои заслуги перед немцами, вызывался ехать на работу в Германию; второй говорил, что осужден не за борьбу против немцев, а за кражу; третий твердил о своей медали, полученной от немцев. Переводчик всем обещал отправку в Германию при условии хорошего выполнения работы по сжиганию трупов.

Эти 6 чел. разгрузили вновь прибывшую из леса «душегубку» и стали укладывать трупы на верх печи. Предварительно на тот ряд трупов, в котором лежал я, были положены доски от разрушенных построек, а на них вновь, в беспорядке, стали наваливаться грузы. Гвоздь, вбитый в положенную на меня доску, врезался мне в правую руку. По мне несколько раз проходили люди, таскавшие трупы, становились мне на спину.

Когда 6 человек «добровольцев» закончили укладку трупов и подготовку к поджогу, их уложили на землю и расстреляли из автоматов, оставив трупы на земле. Штабель был облит бензином и при помощи термитных шашек подожжен в 3 местах сразу. Уже темнело. Все немцы, кроме шофера «душегубки» и 1 часового, уехали. Я чувствовал, что огонь приближается ко мне. Немцы, как можно было понять по стуку дверцы «душегубки», оба вошли в нее и меня увидеть не могли, поскольку я находился ближе к противоположной от машины стороне штабеля. Я с трудом, оторвав рукав рубахи, освободил руки, затем ноги, выбрался из-под трупов и, свалившись на землю, пополз в кусты метрах в 8–10 от печи, не будучи замечен немцами. Пройдя после короткого отдыха метров до 700, вынужден был из-за раздавшихся в направлении, куда я следовал, лая собаки и стрельбы вернуться. В 300 м от себя я вновь увидел печь, стоя около которой два немца бросали в огонь трупы расстрелянных последних 6 чел., поднимая каждого из них за руки и за ноги и перед броском раскачивая.

Ночью я успел добраться до дер. Малые Полыковичи, где едва не попал в руки немецкого часового, а оттуда, удачно обходя немецкие патрули и вынужденно меняя направления, попал в деревню (названия не помню), где мне один из жителей дал покушать, рассказал про дорогу, снабдив запасом продовольствия, фуфайкой и галошами. Днем, добравшись до дер. Старо-Пашково, остановился у связанного с партизанами Полякова Николая Павловича. Под полом в хате у последнего сидел до вечера, когда к Полякову заехали 2 партизана-разведчика из 121-го партизанского отряда. Через местных жителей обо мне сообщили в отряд, а оттуда в 20 час. за мной прибыла подвода.

При медицинском осмотре в отряде было установлено, что при ранении меня в голову лишь слегка задета теменная часть черепа. В настоящее время чувствую себя вполне здоровым.

Пилунов.

НАРБ. Ф. 1450. Оп. 2.Д. 8.Л. 211–220. Подлинник. Опубликовано: Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии. Минск, 1963. С. 140–149.

№ 6

Шифротелеграмма № 7516 командира партизанского отряда С.А. Яроцкого на имя Первого секретаря ЦК КП(б)Б П. Пономаренко об уничтожении немцами следов своих преступлений в д. Бронная Гора Березовского района

22 мая 1944 г.

На ж.д. станции Бронна-Гора немцы в 1941–1942 гг. истребили 473 советских граждан. Трупы зарыты в траншеях размером: длина 60 м, глубина – 4 м.

Последние две недели отрывают трупы, обсыпают химическим порошком и сжигают. Сюда же 19.5.44 г. немцы привезли из Минска 47 вагонов с трупами общей численностью до 8 тыс. и приступили к сжиганию последних.

Возле д. Смолярка сев. – вост. Березы в 3 км немцы в 1941–42 гг. убили более 15 000 советских граждан.

Яроцкий

РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1.Д. 7.Л. 345. Копия.

№ 7

Из разведывательной сводки БШПД № 51

12 июня 1944 г.

[…] С целью скрыть свои преступления с 27.05.44 в Березе-Картузской немцы приступили к раскопкам могил расстрелянных ими советских граждан и сжиганию трупов, которое производится в монастыре и на местах расстрелов.

НАРБ. Ф. 1450. Оп. 2.Д. 7.Л. 390. Подлинник.

№ 8

Из показаний начальника рабочего подразделения «зондеркоманды 1005» Адольфа Рюбе о преступлениях в Благовщине

г. Карлсруэ, ФРГ, 17 декабря 1947 г.

В конце сентября 1943 г. капитан войск СС Гардер, который входил в состав команды 1005, приехал в Минск. Эта команда находилась в подчинении полковника войск СС Блобеля.

Задача Гардера заключалась в том, чтобы сформировать команду в Благовщине, которая находилась бы в ведении главнокомандующего полиции безопасности и службы безопасности Минска, а также в том, чтобы вместе с этой командой исполнять задания. Минским учреждением я был направлен в эту командировку в сопровождении 3 или 4 переводчиков. В состав команды в Благовщине входило около 60 полицейских, находящихся под командованием лейтенанта Голдапа, около 30 русских, а также русские рабочие подразделения. Эти русские пришли на смену на две недели караульной роте эсэсовцев Минска.

Сначала предполагалось, что работы, проводимые непосредственно в Благовщине, должны быть выполнены с использованием сотни русских евреев, которые были перевезены по случаю чистки гетто в рабочий лагерь СС, расположенный по ул. Широкая. Но Гардер сомневался и считал, что с этими русскими евреями он попадет в затруднительное положение. Поэтому в начале октября 1943 г. он приказал погрузить эту