Вдали от костров было не так жарко, и он зажал раненую руку под мышкой, чтобы согреть пальцы. Марк слышал, как вверху кто-то шепотом совещается, и проклял Перита и его осторожность. Зачем дикарям ставить ловушку, если им достаточно просто дождаться, пока все они перемрут от жажды?

Наконец со стены сползла веревка, и он подтянулся наверх. Руки горели от усталости. Перит помог ему перелезть через парапет, и тут его чуть не сшиб с ног Пеппис.

— Я думал, они тебя слопают! — воскликнул мальчик, обхватив его руками.

Грязную мордашку Пепписа покрывали разводы от слез. Марка кольнула грусть: жаль, что он привел мальчика в это мрачное место. Жаль, что это его последняя ночь.

Марк протянул руку и ласково взъерошил ему волосы.

— Нет, малый. Они сказали, я слишком жилистый. Хотят помоложе и понежнее.

Пеппис ахнул от ужаса, а Перит хмыкнул.

— До утра еще далеко, успеешь рассказать, что с тобой приключилось. Думаю, все равно никто не спит. Много их там?

Марк посмотрел на Перита и решил, что не все стоит говорить при мальчике.

— Хватает, — тихо отозвался он.

Перит отвел взгляд и кивнул сам себе.

Когда пришел рассвет, Марк и остальные высматривали нападающих мутными от недосыпания глазами. Все стояли на стенах и нервно мотали головами при малейшем шорохе птицы или кролика в кустарнике. Тишина была особенно мучительной; правда, когда какой-то солдат уронил меч и прервал ее, обругал разиню почти каждый.

Вдруг издали донеслось пение медных рогов римского легиона, отдававшееся эхом в горах. Перит побежал по узкому проходу между стен, приветственно крича. Три центурии ускоренным маршем приближались к ним по горным тропам.

Всего через несколько минут зазвучал голос:

— Подходим к форту! — и ворота распахнулись.

Когда караван не пришел, командиры легиона не стали медлить с отправкой подкрепления. Дикари в последнее время осмелели, и требовалась демонстрация силы. Центурии добрались к ним за ночь, проходя двадцать миль в час, причем не по ровной дороге.

— А синекожих не видно? — хмуро спросил Перит. — Вокруг форта, когда мы пришли, стояли тысячи. Мы думали, они нападут на нас.

Центурион покачал головой и поджал губы.

— Видели их следы, тлеющие костры, мусор. Похоже, все ночью ушли. Поди пойми, что у варвара в голове! Может, какой-нибудь шаман увидел несчастливую птицу или еще какой-то плохой знак.

Он оглядел форт и почуял трупный запах.

— Н-да, вот и работенка. Нам приказано оставаться здесь, пока нас не снимут. Я пошлю с вами полсотни в постоянный лагерь. Не стоит выходить без хорошо вооруженного отряда. Это вражеская территория, знаете ли.

Марк открыл было рот, чтобы ответить, но Перит ловко развернул его за плечо и легким толчком отослал прочь.

— Знаем, — ответил Перит и отправился руководить отбытием.

По улице шли бандиты, уже успевшие вырядиться в дорогие ткани, украденные из магазина или в мастерской. Они несли глиняные сосуды, из которых, когда они спотыкались, выплескивалось на каменную мостовую красное вино.

Александрия выглянула из-за запертых ворот городского дома Мария и нахмурилась.

— Отбросы Рима! — прошептала она.

Все солдаты города где-то сражались, и преступники очень быстро этим воспользовались. Бедные люди, как обычно, страдали больше остальных. Грабители врывались в беззащитные дома и с криками и насмешками выносили все ценное.

Александрия заметила на одном из кусков ткани брызги крови, и ей очень, прямо до зуда в пальцах, захотелось взять в руки лук и отправить стрелу прямо в пьяный рот бандиту.

Когда шайка подошла ближе, Александрия спряталась за столбом ворот и поморщилась, когда толстая рука попробовала, не открыты ли ворота. Девушка сжала крепче молот, который взяла из мастерской Банта. Если кто-то попробует перелезть через ворота, она разобьет ему череп. Они остановились, и у Александрии громко застучало сердце. Она слышала каждое слово, произнесенное заплетающимися языками.

— Ребята, на Виа Тантия есть бордель! Можем получить услуги даром, — послышался грубый голос.

— Там же охрана, Брак. Я бы не оставил такой пост, а ты? И обязательно брал бы с них плату. Эти суки радовались бы, что их защищает сильный мужчина. Нет, нам нужна еще одна сладенькая женушка с парой юных дочерей. Приглядим за ними, пока мужа нет дома!

— Чур, я первый! А то в прошлый раз мне совсем мало досталось.

Раздался жестокий смех, и Александрия вздрогнула. Бандиты пошли дальше.

Она услышала за собой легкие шаги и резко повернулась, поднимая молоток.

— Все хорошо, это я, — сказала Метелла.

Ее лицо побледнело — она тоже услышала, о чем говорят бандиты, — и у обеих на глазах блестели слезы.

— Ты уверена, госпожа? — вернулась Александрия к недавнему разговору.

— Вполне, Александрия, но лучше тебе бежать. Если останешься здесь, будет хуже. Сулла — мстительный человек, не стоит попадаться ему под горячую руку. Уходи, найди этого Таббика. Бумага, которую я подписала, при тебе?

— Конечно! Это самое дорогое, что у меня есть.

— Береги ее. Следующие несколько месяцев тебе придется нелегко. Это доказательство, что ты свободная женщина. Вложи те деньги, что Гай тебе оставил, и побудь в безопасном месте, пока городской легион не восстановит порядок.

— Жаль только, что я не могу его поблагодарить.

— Я надеюсь, однажды сможешь.

Метелла подошла к решетчатым створкам ворот, открыла их и огляделась.

— Теперь беги! Пока дорога свободна. Беги к рынку и ни в коем случае останавливайся, поняла?

Александрия напряженно кивнула; после только что услышанного она и сама все прекрасно понимала. Она посмотрела в темные глаза Метеллы, и ей стало страшно.

— Я боюсь за тебя, госпожа. Ты же будешь совсем одна в этом огромном доме. Кто будет за тобой смотреть, когда все уйдут?

Метелла ласково подняла руку, останавливая ее.

— Не бойся за меня, Александрия. У меня есть друзья, они мигом умчат меня из города. Я уеду в теплую чужую страну и буду жить там вдали от интриг и сложностей молодого города. Я люблю древние земли, где от воинственной молодости осталось лишь далекое воспоминание. Держись главной улицы. Я не успокоюсь, пока все члены моей семьи не будут в безопасности. И держись подальше отсюда.

Александрия еще мгновение блестящими от слез глазами смотрела Метелле в глаза. Потом девушка кратко кивнула, вышла за ворота, плотно закрыла их за собой и поспешила прочь.

Метелла проводила ее взглядом. Глядя на легкие шаги юной девушки, она особенно ясно ощущала свои годы. Счастливы молодые: они способны начать жизнь заново, не оглядываясь назад. Метелла смотрела на Александрию, пока та не повернула за угол, а потом повернулась к своему дому, где уже гуляло эхо. И огромное здание, и сады наконец опустели.