Это был бред. Натуральный бред. Но нес его Слон не с панталыку. Кто-то науськал его. И Гена знал, кто...

Он лихорадочно искал слова, чтобы дать Слону достойный ответ. Но неожиданно в зале появился Слепень. Он вышел на свет откуда-то из темноты, как будто из самого ада. И сразу оказался в центре зала. У Гены даже появилось ощущение, будто его самого натуральным образом подвинули.

Он должен был наехать на Слепня в самом жестком варианте. Вплоть до смертного боя. Тем более у него был повод для наезда. Он не звал вора на сход. И тот не имеет права здесь объявляться... Но нужен был еще другой повод. Сейчас Слепень покатит на Гену бочку. Вот тогда-то он и ответит. Такого жару этому выскочке задаст. И братва его поддержит. Потому что Гена свой, а Слепень при всех раскладах – чужак.

Слепень должен был хотя бы поздороваться. Но он повел себя так, будто он присутствовал на сходе с самого начала. Более того, он ответил Слону вместо Гены.

– Ты, Гоша, не прав, – укоризненно покачал он головой. – Ваша община живет по своим законам. Для вас главное – деньги. Деньги делают деньги. Может, это и правильно. Да, наверное, правильно... А потом, Тимур всегда в наш воровской «общак» сполна отстегивал. И Гена отстегивать будет... Или не будешь?

Слепень в упор посмотрел на Гену. На его губах извивалась змеиная улыбка.

Он не просто спросил. Он ждал оправданий. Чтобы тем самым унизить его в глазах толпы. А Гена не раскусил этот хитрый ход. И вместо того, чтобы поставить Слепня на место, послать его куда подальше, пошел у него на поводу.

– Да без вопросов, – кивнул он. – Часть бабок идет в воровской «общак»...

Гена оправдывался. А значит, он уже не ведущий, а ведомый. Инициатива полностью перешла в руки Слепня. А он этого и добивался.

– Вот видишь, Гоша, и ваше движение греет братву на зонах... А то, что ваши деньги в бизнес идут, ничего страшного в этом нет...

Слепень держался так, будто он мудрый учитель, а вокруг неразумные ученики. С дебилами нельзя вести себя грубо, можно нарваться на ответную агрессию. Слепень якобы это понимал, поэтому говорил увещевающе мягко... А ведь перед ним в самом деле дебилы. Гена с ужасом видел, с каким почтением «бригадиры» внимают каждому его слову.

– Вы же не воры, – продолжал Слепень. – Вы – чисто новая братва. Вы не живете по воровским законам. Поэтому вы можете шиковать. Для этого вам и нужны деньги. И Гена старается для вас. Он вкладывает деньги в бизнес. И получает доход... Разве это плохо?

Пацаны одобрительно закивали. Но одобряли они не Гену, а Слепня. Такое впечатление, будто он приворожил их.

– Так что на Гену бочку катить не надо, – с мягким укором посмотрел на Гошу вор. – Он правильно все делает... Но и ты тоже кое в чем прав. У тебя своя «бригада», у тебя своя территория, свои точки. В сущности, ты сам по себе. И если ты хочешь отстегивать чисто в воровской «общак», тормозить тебя никто не вправе...

Гена поразился, как мягко и в то же время круто завернул Слепень. Он вроде бы поддерживал его, а оказалось, что осуждает. Гена заставлял Слона платить в свой «общак». И получалось, что он в корне не прав. Оказывается, Гоша сам по себе. И может делать, что хочет. А Гена, типа, должен подвинуться. Лихо!..

Самое обидное, что Гена уже не мог послать Слепня на три буквы. Пацаны его не поймут. А когда вор спросит за базар, Гену никто не поддержит...

Нет, грубостью сейчас ничего не добьешься. Выход один – глушить базар.

– Короче! – громыхнул басом Гена. – Мне по барабану, кто что думает. Ты, Гоша, завтра приносишь бабки! Все до копья!

– А если не будет бабок? – ядовито усмехнулся Слон.

– Тогда мы с тобой будем базарить в другом месте.

– О-хо! Напугал!

– Заткни пасть! – не выдержал Гена.

Еще немного, и он разорвет этого ублюдка на части.

– Не понял, что за гнилые базары в приличном обществе? – встрял в разговор Слепень. Он осуждающе посмотрел на Гошу. – Гена – старший у вас. Его слово – закон. И если он сказал тебе нести бабки, значит, ты должен их принести...

– Я подумаю, – угрюмо буркнул Слон.

– И я подумаю, – добавил Ямал.

– Вот и подумайте!

Гене показалось, будто он им заговорщицки подмигнул. Скорее всего, так было на самом деле.

– Все, разговор окончен, – сказал Гена.

Вообще-то, у него было много вопросов к братве, нужно было много чего решить. Но не хотелось что-либо обсуждать в присутствии Слепня... Вот уж привязался, гад. Точно, слепень. Как ни отмахивайся от него, все одно не отгонишь...

Делам больше ходу нет. Но расходиться Гена отмашки не давал. Сейчас появятся халдеи, накроют столы. Можно будет пообщаться с пацанами в неофициальной, так сказать, обстановке. В разговорах по душам решаются важные вопросы...

Слепень оставаться не собирался. Гена с радостью наблюдал, как он идет на выход. И оторопел, когда к столу подскочил Ямал. Резким движением он стащил с него кейс с бабками.

– Я передумал! – хлестко заявил он.

И рванул на выход вслед за Слепнем.

– Крыса! – бросил ему вдогонку Гена.

– За базар ответишь! – не оборачиваясь, огрызнулся Ямал.

По идее Гена должен был нагнать его и оторвать ему башку. Но он этого не сделал. И дал ублюдку спокойно уйти...

Ладно, фиг с ним. Сейчас он сядет за стол с пацанами, под водочку они быстро решат, как поступить с ослушниками.

«Бригадиры» не расходились. Молчаливо ждали, когда халдеи накроют поляну. На Гену старались не смотреть. Такое впечатление, будто они собираются помянуть его. Как будто он уже умер для них... Конечно же, все это туфта. Пацаны по-прежнему признают его авторитет. И все они – одна бригада.

Гена поднялся со своего места и направился в сортир. Чисто по надобности... Когда он вернулся, в зале никого не было. И на пятачке перед рестораном – пусто. Только по гравийной дороге к шоссе тянулась вереница машин. «Бригадиры» бросали его... Гене вдруг захотелось застрелиться. Или хотя бы напиться...

Слепень с легкой ностальгией осматривал торговые ряды. Барахолка на Декабристах оставалась под ним. И все же он расставался с ней. Потому как он давно уже вырос из этих штанишек. И сейчас у него появилась возможность развернуться во всю свою мощь. Теперь у него другие масштабы. Он собирался подчинить себе всю белокаменскую братву. А это весь город и не по-детски большое место под столичным солнцем...

Слепень считал себя правильным вором. Хотя в душе осознавал, что таковым не является. Во-первых, он был бандитом. А в былые времена в зонах бандитов не особо жаловали. В неволе он ревностно относился к воровским заповедям, жил строго по законам. Завоевал авторитет, в конце концов стал смотрящим в зоне. Но старые воры до сих пор нет-нет да косо посматривали на него. И не спешили принимать его в свои ряды. Как будто они догадывались о второй причине, по которой он не мог быть вором в благородном смысле этого слова. А причина проста. В свое время Слепень был ментовским стукачом. Не долго, правда, но был.