Ион Робуст надолго замолчал.

– Не можешь победить систему – возглавь ее, я так считаю, – заговорил он наконец. – Другими словами, чтобы противостоять системе, надобно играть по ее правилам. Иначе система сокрушит тебя. Для того круга, где я последнее время вращаюсь, мотивация моих действий проста и понятна – престарелый предприниматель, бывший когда-то у власти, не принял отставку и заново начал восхождение. По инерции, так сказать, потому что не научен жить иначе, кроме как беспрестанно, не останавливаясь, умножать собственное благосостояние. Если б я открыто заявлял, что стремлюсь изменить существующую реальность, – чего бы я добился?.. Того, чего добился недавний губернатор соседнего края?

Олег на секунду непонимающе сощурился. Потом вспомнил:

– А юморист, всенародный любимец?.. Беззаветная и безнадежная борьба с коррупцией, подозрительная автомобильная авария, таинственная папка с документами, предположительно обличающими сильных мира сего и куда-то исчезнувшая после его гибели… Мне эта история кажется надуманной. Уж слишком много в ней мелодраматизма и слишком мало фактов…

– Все верно, – невесело усмехнулся Ион. – Она и должна казаться надуманной, эта история. И мелодраматизма в ней ровно столько, сколько и должно быть.

Олег хотел было возразить, но промолчал.

– Людям необходимы герои, – проговорил Ион. – От этого никуда не денешься. А тем, кто правит здесь, предпочтительнее герои – мертвые. Являющие, к тому же, собой пример, что будет с теми, кто осмелится пойти наперекор… Общественное мнение – мощное оружие. Казалось бы, к чему мне обращать внимание на борзописцев, распространяющих о Дружине чудовищные небылицы? Поедание младенцев!.. – он фыркнул. – Рассудить здраво, какой дурак способен в это поверить? Однако же… Дело все в том, Олег Гай Трегрей, что народ любит интересненькое и жутенькое. У меня в голове… – Ион постучал для убедительности себя по лбу пальцем, – десятки схем теневых махинаций местных власть имущих. Выложи я их в открытый доступ – кто, кроме специалистов, стал бы вникать в эти хитросплетения, в эти таблицы и цифры? Это скучно и неувлекательно. Это не щекочет нервы. Зато будоражащие кровь истории о палаче и людоеде из Туя моментально обретают бешеную популярность. Понимая, что многое из этого бреда ну никак не может быть правдой, люди все-таки с энтузиазмом запихивают вываливаемую им жвачку в свои мозги. Внимают и реагируют. Интересненькое и жутенькое всегда вызывает живую реакцию. И наслоение какой угодно чепухи постепенно создает вполне определенный образ. Которому уже нельзя не поверить. Свойство человеческой психики, знаешь ли…

– Пожалуй, верно… – кивнул Олег.

– Верно, Олег, верно! Уж поверь. А ведь многие этого не понимают… Поэтому фантазеры вроде нашего… покойного Рысака совсем не так безобидны, как может с первого взгляда показаться. К тому же… – Ион потер подбородок, – этот проныра не только небылицы способен сочинять. Невесть каким способом он вплотную к нам умудрился подобраться – в Сети не так давно появились фотографии лагеря и просек… где местные нарко– и алкозависимые проходят курс оздоравливающей трудотерапии.

– Следовательно, Рысаков и ему подобных надобно уничтожать?

Ион поморщился.

– Хорошо бы, – признался он, – да нельзя. То есть, хлопотно очень. А вот заставить его работать на нас – очень даже можно было. Против видеозаписи, где он с малолеткой кувыркается, да против заявления этой малолетки в полицию – что он сделал бы? Тут уж никакие боссы не помогут… коли, конечно, будет у них охота эту мелочь спасать…

– Девочка тоже была… от вас?

– Естественно, – сказал Ион и тут же, улыбнувшись, поправился: – Вестимо…

– Она действительно несовершеннолетняя?

– А как же? Все должно быть по-настоящему. Выглядит, конечно, много старше своих лет…

Олег с некоторым трудом поднялся на ноги. Качнулся, но устоял. Прошел несколько шагов взад-вперед, с хрустом разминая плечи.

– Негоже солдату армии Государя Императора такими вещами заниматься, а? – заметил он.

– А куда деваться? – буркнул, перестав улыбаться, Ион. – Взялись за меня серьезно, Олег, я это нутром чую. Когда собаку хотят убить, надобно объявить ее бешеной. Это еще цветочки. А скоро ягодки пойдут. Очень скоро… Чего ты вскочил? Сядь, отдохни.

Не отвечая, Олег прошелся по комнате. Потом все-таки вернулся к креслу, опустился в него, утомленно выдохнув.

– Значит, Всеобщая Справедливость любой ценой? – проговорил Олег. – Только, капрал Ион Робуст, эта самая справедливость у тебя выходит никакая не всеобщая…

Ион не возразил ему. Только качнул головой, видимо уже догадываясь, что сейчас скажет собеседник.

– Вышколил ты только низший уровень власти, верно? – продолжал Трегрей. – С позволения среднего уровня, тобою прикормленного, так? Потому и вся Справедливость твоя распространяется лишь на социальном пространстве, доступном обзору простого народа. Правильно? А высший уровень власти, Ион? Большие господа в просторных кабинетах? Позволят они тебе… играть в войнушку дальше?

Ион Робуст принял вызов:

– Кто их спросит? Когда я губернатором стану. Вот тогда настоящая-то войнушка и начнется…

– Ты не станешь губернатором, – сказал Трегрей. Очень просто и легко сказал – будто констатировал нечто давным-давно известное и понятное.

И тут почему-то уверенность оставила Иона. Только что насторожившийся, собранный, он обмяк, расплылся как-то по дивану. И промолчал.

– Ты не станешь губернатором, капрал Ион Робуст, – повторил Олег. – В современную обстановку стабильности твою Всеобщую Справедливость никак не вставишь. Не влезает она, очень уж угловатая…

Диван под капралом Робустом взвизгнул.

– Вот как, значит! – сверкнув вдруг глазами, перебил Олега Ион, снова собрав свое тело в громадный мощный ком мыщц. – Значит, безнадежное мое дело! Значит, путь профессиональных защитников людей ведет в никуда?.. Значит, все, чем я занимался здесь, изначально обречено на провал?.. А вы? Что вы сделали? Чего вы достигли?! Варитесь в своем мирке, время от времени отбиваетесь от внешней реальности, опасаясь высовываться?! Какой-то полуграмотный жук отнял у вас бизнес, а вы ничего с этим поделать не можете! Ни-че-го! Вот вам ваш закон! Аж полстраны пробежали, чтобы подмогу найти…

Ион затих так же неожиданно, как и взорвался. И поник под спокойным и холодным взглядом Олега, на виске которого дернулась несколько раз жилка.

– Ты сам сказал, что твое дело изначально обречено на провал, – произнес Трегрей. – Заметил? Я ничего подобного не говорил… Странно, да? Как иногда вырываются наружу мысли, запертые до времени в потайном углу разума… упрямо не допускаемые к окончательному осознанию.

Ион удивленно моргнул.

– Я вовсе не то имел… – пробормотал он и осекся. Какое-то серое безразличие упало на его лицо.

– Вперво, мы вовсе не варимся в собственном мирке, как ты изволил выразиться, Ион Робуст, – холодновато сообщил Олег. – Нисколько мы не прячемся от реальности, мы живем в ней, беспрестанно изменяя ее тем, что собственным примером научаем окружающих нас: жить так, как мы, честью, совестью и по закону, – возможно и, более того, естественно. Достаточно лишь решиться и начать действовать, ибо мерило истины – есть практика. Мы даем людям выбор. Мы указываем путь, а не сгоняем туда насильно, пинками и оплеухами. Да, мы беспощадны к врагам, к тем, кто обратил закон на осуществление личной выгоды, но раньше всего – беспощадны к самим себе. Есть ли смысл заставлять других подчиняться закону, если сам же его и преступаешь? Мы не идем против закона, Ион, мы настаиваем на его исполнении. Любой ценой и всеми силами. И тогда-то система, твердевшая десятилетиями, казалось бы, незыблемая, трещит и сыплется…