Первым свой ход сделал Щукин, сформировав и выпустив по броневику Симонова свою технику — Копьё Агни. Довольно распространённая техника из стихии огня. Но кто-то из "мастеров" Симоновых всё же успел среагировать, подняв на пути луча мини- скалу, метров этак пятнадцать высотой. И только после этого я нажал на одну из кнопок детонатора. Само собой, не первую попавшуюся, а самую подходящую в тот момент. Броневик выдержал. Был он не русского производства, а точно такой же, как и тот, что я получил по итогам войны с гильдией Акеми. "Ланчестер 600V", который так приглянулся Святову. Что ж, не зря, похоже. Взрывом его слегка приподняло и перевернуло набок, после чего я услышал в рации голос Щукина:

— Беркут — пошёл.

Откинув в сторону сеть и быстро сориентировавшись, Жень-Жень ломанулся в сторону броневика. Я поначалу опасался, что его контузит близким взрывом, но вспомнил про "доспех духа" и общую выносливость бахироюзеров. В конце концов, он и не должен был держать подавитель постоянно активированным, так что защититься был обязан. Я же всё это время держал броневик в прицеле винтовки. На всякий случай, хотя моя роль в данном случае околонулевая.

Подбежав к броневику, Беркутов прислонился к его крыше, держа в одной руке артефакт, а в другой "Чиж", он же ПлПУ-101, он же плазменный пистолет Урбанова. Точно таким же пользовался и я, заменив им в своё время легендарный "Плевок", посеянный мной при странных обстоятельствах во время тренировки. Я же сделал свой первый выстрел в этой операции, буквально снеся голову вылезшему из боковой двери старику. После этого лезть наружу желающих не было, однако выстрелить еще раз пришлось, когда из проема появилась рука, пожелавшая закрыть дверь. Как вы поняли, ни черта у руки не получилось. И чего лезли? Нафига вообще пытались вылезти? В общем, это был второй и последний мой выстрел. Руку не отстрелил, но ладони кто-то лишился. Хотя почему кто-то? Наверняка это был второй старик.

Подбежавший Щукин притормозил у броневика и явно начал договариваться с теми, кто засел внутри. Слова я с такого расстояния не слышал, но спорить могу, что это было что-то вроде: "вылезайте, или мы закинем вам гранату". Они и полезли. Причём было их там четверо. Водитель, Симонов, старик, баюкающий руку, и какой-то мужик, еле вылезший наружу. Старик тут же получил плазму в затылок, а остальных, предварительно проверив на скрытое оружие, выстроили в ряд и поставили на колени. И только после этого я, собрав вещи, отправился к нашему снегоходу, на котором, уже не скрываясь и оставляя следы на снегу, поехал в сторону наших.

— Времени у нас мало, — произнёс Щукин, когда я подъехал. — Святов бой закончил, так что берёте Симонова, машину, и уезжаете. Я же сожгу все улики и отправлюсь за вами на снегоходе.

После чего бросил взгляд на Жень-Женя, и тот тут же сделал два выстрела в затылки лишних людей. Может, они и ни в чём не виноваты, но нам выбирать не приходится. Про артефакт никто узнать не должен. Потому и Щукин остаётся — обезглавленное тело может навести на ненужные мысли. Гильзы я собрал, так что с моей стороны всё чисто. Хотя мало ли кто там и куда стрелял. Хуже будет, если найдут две пули с частичками крови, но это, опять же, на доказательства не тянет — лишь информация к размышлению. Короче, отбрехаюсь, если что. Да и мало ли… Скажем так: главная проблема для меня — это именно внешний вид артефакта. Ведь если в нём опознают подавитель Токугава… Но это будет сделать крайне сложно. Его из ныне живущих, поди, и видели-то только Шина с Фусако. Но… паранойя не дремлет.

Спорить со Щукиным я не стал — чисто технически он успевает спокойно уйти, а если даже нет… ну а чем я ему помогу? Не выдав своей силы, конечно. Так что я без слов покатил на позицию Святова.

Щукин успел. Раздолбал броневик, сжег там всё нафиг, попортил окружающий пейзаж, изображая короткий бой — хотя без следов ответных ударов техниками это всё выглядит не очень правдоподобно — и свалил прочь. Отход нашей группы тоже прошёл как по маслу. В целом, засада — обе засады, прошли без сучка без задоринки, и чрезмерно усердствовать, борясь с неучтёнными факторами, нам не пришлось. Возвращаться в город мы не стали. Сразу, во всяком случае. Сначала нужно было закончить последнее дело. Симонова казнили за городом. Собрались в чистом поле всей толпой да казнили на глазах у бойцов. Даже раненым позволили это видеть, благо тяжёлых, слава богу, не было. Предатель не отпирался, признался во всём, до последнего моля о пощаде. Как выяснилось, его отец и правда был не в курсе действий сына, а он просто-напросто хотел быть главой Рода, что ему, младшему в семье, никогда не светило. Мерзкий ублюдок, который ради своих амбиций подвёл под гибель целый клан.

Казнили его чуть в стороне от остальных людей. Отошли, чтобы никто не почувствовал подавитель… не, ну мало ли, я ведь не знаю, может, кто-то в этот момент держал "доспех духа" или еще как-то использовал бахир. В общем, отошли Щукин с Беркутовым метров на пятнадцать от собравшейся толпы да расстреляли засранца у всех на глазах. Изначально ничего такого не планировалось, рассчитывали грохнуть его во время засады, но раз уж так сложились обстоятельства, Щукин быстренько прогнал ситуацию в голове, ещё там, у броневика, и принял решение поступить именно так.

— Всё, — произнёс Беркутов, подойдя ко мне. — Можно возвращаться. Чего столпились? Бегом собираться! — крикнул он толпе бойцов, после чего те быстренько рассосались по своим делам.

— Нет, — ответил я, смотря, как люди расходятся, начиная собирать палатки и вещи. — Вы свою задачу выполнили, теперь моя очередь. Пора поставить точку в этой войне, — и осмотрев Щукина, Жень-Женя, подошедших Святова с Мартыновым, добавил: — Хотя бы в этой.

* * *

Недалеко от поместья Симоновых собралось довольно много людей. Больше трёх сотен точно. Беркутов бросил клич, и на него отозвалось на удивление много народу. Те — кто ушёл в какой-либо Род, те — кто остался в свободном плавании. Мужчины, женщины… Посыл был прост — нужна поддержка. Не для боя. Свидетели. И они пришли. Мы стояли недостаточно близко, чтобы система защиты особняка сумела нас достать, но, тем не менее, у них на виду. Единственное, что могло поразить нас на таком расстоянии, это турели, но два "мастера" вполне могли прикрыть людей, пока они отступают, и если Симонов-старший совершил бы такое, он фактически приговорил бы весь свой Род. То, что от него осталось. Ладно старик, но ведь у него еще были внуки — дети предателя. Им и так теперь придётся несладко.

Так мы и стояли, дожидаясь, пока к нам выйдет хозяин поместья. Его посланник уже побывал у нас, и свои требования мы ему передали. С заверениями, что атаковать не намерены. Вот и стоим теперь, ждём.

— Идёт, — произнёс стоявший рядом со мной Щукин. — Наконец-то.

Шёл старик не один, а в сопровождении какого-то мужика, облачённого в неизвестный мне МПД. Средний, судя по всему.

— Щукин, — подошёл к нам Симонов-старший. — Скажи, что мой сын жив. Я готов заплатить любую цену. Всё, что скажешь. Он не виноват. Это всё я. Пожалуйста.

— Он во всём признался, Олег Аркадьевич, — произнёс Щукин. — Даже не пытался запираться.