– Мне сказали, я у тебя в долгу, – прогудел голос из-под шлема.

– Рад слышать это и пред лицом богов заявляю, что теперь мы в расчете, – выпалил Артур.

Красное Копье снял шлем, и по плечам рассыпались рыжие кудри. Озорно блеснули зеленые глаза.

– А ты легкий парень, верно? Меня зовут Гвиневра, я из свиты Ледяного Короля. Правда, сейчас наш двор оказался в руках предателей…

– Я Артур, – ответил он. – И мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам.

Плачущий Монах тяжело дышал. Что-то внутри явно было сломано, левая рука беспомощно висела вдоль тела, теперь он сжимал меч в правой. По земле ковром раскинулись подергивающиеся тела павших воинов Троицы. Остался только один. Его посмертная маска была отброшена в сторону, и за ней обнаружились глаза, полные страха. Он размахивал цепом, но монах шагнул навстречу, не страшась оружия. Закричав, стражник нанес удар, и Плачущий Монах принял шипованный шар на ребра, скривившись от боли, но зато зажал цепь локтем, блокируя оружие. Воин Троицы безуспешно пытался высвободиться, но монах рванул его на себя – и вонзил меч прямо в горло. Захлебнувшись собственной кровью, противник повалился вперед, и тогда Плачущий Монах выдернул меч из его тела. Его ноги тоже подогнулись.

– Да брось! Вставай сейчас же! – Белка подбежал к монаху, и тот, действуя инстинктивно, позволил поднять себя и подвести к ближайшей лошади. Лагерь Красных Паладинов практически опустел, зато звуки битвы в королевском стане доносились даже из-за Гор Минотавра. Белка знал, что другие воины Троицы на подходе и скоро будут здесь, готовые мстить за своих мертвых братьев.

Плачущий Монах попытался сесть на лошадь, но оказался слишком слаб для этого. Белка поставил его сапог в стремя, подпер сзади плечами, а затем рывком поднялся. Кое-как монах смог перевалиться через седло, и Белка запрыгнул ему за спину, потянулся за поводьями и направил лошадь вперед, в сторону леса.

Несколько раз Белке приходилось прижимать монаха всем телом, чтобы тот не соскользнул вниз. Кровавая ночь сменилась пылающим розовым рассветом. Целый час они молча ехали по склону холма, поросшему высокими соснами.

– Как… – наконец попытался заговорить монах. Он несколько раз судорожно вздохнул, собираясь с силами, и продолжил: – Как тебя зовут?

– Белка, – ответил его попутчик.

– Но это же… – силы покидали монаха, но он попробовал снова: – Это не имя. Белка – это животное.

– Так меня все зовут, – Белка пожал плечами.

– Так назвали тебя родители при рождении?

– То имя мне не по душе, – возразил Белка.

Несколько секунд Плачущий Монах молчал. Белка не был уверен, умрет он или выживет, так что в конце концов решил, что это не самый бестолковый вопрос на свете.

– Ну ладно. Они называли меня Перси, – раздраженно выдохнул он.

– Перси? – хмыкнул Плачущий Монах.

– Сокращенное от «Персиваль», я полагаю, – тут у Белки возник ответный вопрос: – А у тебя есть настоящее имя?

– Ланселот, – ответил тот. – Когда-то давно меня звали Ланселотом.

Где-то позади, в долине, Красные Паладины въехали в лес в поисках Ведьмы Волчьей Крови, одержимые жаждой отомстить за отца Кардена.

Всего в полумиле от своих преследователей Мерлин и Моргана спорили с Нимуэ, которая собиралась рвануть через поля к лагерю Ватикана.

– Я не могу снова бросить его! У них Белка! Вы не понимаете!

Моргана обхватила лицо подруги ладонями.

– Я понимаю. Правда понимаю, но его больше нет, Нимуэ. Он погиб. Они ни за что не оставили бы его в живых, а вот ты жива, и ты нужна своему народу!

– Они напали на корабли, – со слезами сказала Нимуэ. – Фейри так и не выбрались отсюда, и это моя вина, все это… И я не могу потерять и его!

Она оттолкнула Моргану и зашагала вниз по тропе.

– Нимуэ! – крикнул Мерлин.

На краю холма она остановилась и посмотрела вниз, на красную волну, накрывшую лес. Более сотни паладинов двигалось в их сторону, и она поддалась Моргане, позволяя оттащить себя назад; Мерлин пытался продумать дальнейший путь.

– Если доберемся до Кроличьего Перекрестка, можем оторваться через Узкие Горы. Вот в ту сторону, быстрее. Это меньше мили, – Мерлин торопливо гнал их вниз по склону. Через несколько минут они услышали рев бегущей воды и наткнулись на быструю реку и кривой деревянный мост, поросший мхом. В сотне ярдов от них река превращалась в высокий водопад: отсюда начинались темные каньоны Гор Минотавра. Они подбежали к краю моста, и за шумом реки стало не слышно, как позади грохочут копыта лошадей паладинов.

– Живее! Торопитесь! – Мерлин подтолкнул Моргану к мостику и сделал несколько шагов, прежде чем осознал, что Нимуэ с ними нет. Он обернулся.

Нимуэ стояла на краю моста.

– Мне очень жаль, – сказала она, – но я возвращаюсь за ним.

Волшебник едва расслышал ее слова. Краем глаза он заметил какое-то движение с противоположной стороны. Нимуэ тоже обернулась – и в это мгновение появилась маленькая фигурка, одетая в крестьянские лохмотья. В руках у нее был лук, слишком большой для ее крошечного тела.

Стрела уже летела вперед.

– Нет, – шепнул Мерлин.

Нимуэ показалось, что она узнала ребенка, хотя в этот раз на ней не было чудовищной маски.

– Призрак? – успела проговорить она, и первая стрела вонзилась ей в правое плечо, опрокидывая на колени. Сестра Айрис плавно наложила на лук вторую, шагая к мосту, и пустила ее.

Бзынь! Нимуэ упала на спину и посмотрела вниз: вторая стрела торчала у нее под ребрами, с левой стороны. Она вцепилась ногтями в землю, пытаясь приподняться, перекатилась к мосту, и тут третья стрела сестры Айрис вошла ей в спину, отбрасывая вперед. Нимуэ закачалась на краю моста, в то время как Мерлин и Моргана рванули к ней.

Взобравшись на холм, Красные Паладины увидели Нимуэ, Мерлина, Моргану и с грохотом направили коней вниз. Веки Нимуэ затрепетали, она вытащила Меч Силы, но тот безвольно выпал из ее рук на мост. Запинаясь, она пыталась взять себя в руки, но нога скользнула по мокрому мху, покрывавшему обрыв. Нимуэ перевернулась, пролетела, кувыркаясь, пятьдесят футов вниз и рухнула в бурлящую реку. Течение поглотило ее, точно дождевую каплю.

– Нимуэ! – Моргана бросилась к борту моста.

Сестра Айрис перекинула через плечо лук, наблюдая, как Красные Паладины собираются штурмом брать мост.

В этот момент Мерлин посмотрел на Меч Силы, лежащий у его ног, опустился на колени и сжал рукоять. Тепло и легкость заструились от клинка по руке, словно отворился поток, наполняя тело энергией. Это была его магия: она возвращалась в кровь, с жаром и внутренней силой. Его голубые искрящиеся глаза обратились к Красным Паладинам, и мечом Мерлин начертил в воздухе светящийся символ. Эффект был мгновенным: облака над головой почернели и закружились, через узкие проливы Минотавра пронесся ураган столь яростный, что он расшвырял всадников, поднял их в воздух, впечатывая в деревья или сбрасывая на острые скалы у подножия водопада.