— Разумеется, — ответила Френсис, но голос ее звучал неуверенно.

* * *

Они расстались по-дружески. Ломаксу льстило доверие Френсис. Он знал, что она никогда не разговаривает в таком тоне с Куртом. Для Френсис с ее сомнениями в невиновности клиентки было весьма смелым шагом довериться человеку, так близко связанному с Джулией.

Ломакс ехал по направлению к улице Бельмонт. Вики Фокс вспомнила название, но не номер дома, в котором когда-то жила. По карте Ломакс определил, что Бельмонт — короткая жилая улица. Он решил просто посмотреть на нее.

До Бельмонт было много перекрестков. Ломаксу хватило времени, чтобы задаться вопросом: действительно ли Френсис доверяет ему? Может быть, она просто беспокоится за него? Кто знает, возможно, своей откровенностью Френсис хотела предостеречь его. Мысль эта раздражала Ломакса.

Дома на Бельмонт были большие и старые. Множество семей оставили здесь следы своего пребывания. Некоторые дома выстроили в готическом стиле — с забавными деревянными башенками и арочными проемами. Многие имели большие веранды, где рядом с входной дверью валялись детские велосипеды, по стенам вились растения, а выцветшие подушки лежали в плетеных креслах. Рядом с домами стояли машины, в основном большие.

Он не смог угадать, какой из этих домов принадлежал Вики, Ричарду и Гейл.

Ломакс вернулся домой и выпустил собаку во двор. Пес юркнул в направлении навеса. Когда Ломакс приехал, пес сидел у окна и наблюдал за белками — стало быть, теперь он решил поохотиться. Однако белки уже успели забраться повыше и сейчас смотрели на Депьюти сверху вниз.

На часах была половина пятого. Ломакс решил, что еще может позвонить по телефону. Он набрал номер французского отделения в Традесканте и спросил секретаршу, с которой беседовал ранее.

— Наверное, вы меня не помните, но не так давно вы обещали мне, что поговорите с теми, кто мог знать Гейл Фокс…

— Конечно, помню. Вы знали о том, что Гейл перешла на французское отделение только на втором курсе?

— Нет. А где она училась до этого?

— На биологическом.

— А почему ушла оттуда?

— Никто не знает. Я спрашивала у многих, но никто не сказал ничего определенного. Попытайте счастья на биологическом отделении.

Ломакс позвонил и туда, однако сотрудники, с которыми он успел пообщаться, не желали помогать. Те, кто еще не ушел в отпуск, спешили домой. Как обычно, никто ничего не слышал о Гейл.

В почтовом ящике лежало письмо от Диксона Драйвера. Новая эмблема обсерватории красовалась на конверте, а также на бланке письма. Письмо приглашало Ломакса через несколько недель посетить собрание комитета по этике. Причина не называлась. Раньше подобное письмо ввергло бы Ломакса в депрессию, но сегодня ничего не могло расстроить его. Джулия приедет завтра. Сегодня она будет помогать Добермену в ночных наблюдениях. А затем они с Ломаксом проведут вместе целых два дня, после чего Джулия снова вернется в обсерваторию. Никто не узнает, где она пропадала. Она спрячется от всех, как и обещала, в его постели.

Ломакс надеялся, что Джулия спустится с горы сразу после ночных наблюдений, и надежда эта заставила его проснуться ни свет ни заря. В прошлом под утро, усталый и возбужденный после бессонной ночи, когда купол телескопа наконец-то со щелчком захлопывался, Ломакс всегда хотел поскорее увидеть семью, сбросить с себя одежду еще до того, как взойдет солнце и его приподнятое настроение пойдет на убыль. Он приезжал домой усталый и довольный. Депьюти оглашал дом радостным лаем. На кухне Кэндис наливала ему кофе, Хелен или Джоэл забирались на колени, и они разговаривали — Кэндис клевала носом после раннего пробуждения, а Ломакс постепенно приходил в себя от ночных бдений.

Ломакс почувствовал, что скучает не только по семье, но и по этим бессонным ночам. Иногда к нему присоединялся профессор Берлинз — на несколько часов или на всю ночь. Ломакс сидел наверху в клетке, где было сыровато, зато там он чувствовал себя максимально приближенно к космосу, а профессор с одним из помощников наблюдал на экране внизу. Они переговаривались по внутренней связи. Разговоры их всегда были оживленными и горячими и не обязательно касались науки. Иногда красота космоса заставляла обоих надолго замолчать — тогда казалось, что им нечего сказать или просто не хватает нужных слов. К утру они ощущали себя самыми близкими на свете людьми, хотя за всю ночь ни разу так и не увиделись.

Внезапно Ломакс понял, что ему просто необходимо поговорить с Берлинзом. Чем он сейчас занят? Где он? Ломакс решил, что попросит Джулию помочь пробить ту глухую стену, которую соорудила вокруг мужа Сара Берлинз.

Ломакс лежал на кровати, наблюдая, как белка за окном уверенно карабкается вверх по веткам. Он прислушивался — не раздастся ли шум мотора? Джулия выключит двигатель, откроет дверь — усталая и улыбающаяся, — и он поведет ее прямо наверх. Они будут любить друг друга, а после Джулия заснет, крепко сжимая его в объятиях, а он будет лежать и смотреть на синеющее между деревьями небо.

Раздался странный глухой стук. Ломакс привстал. Пес тащил подушку к краю кровати, всем своим видом выражая желание заняться с ней любовью. Ломакс отнял у Депьюти подушку и спустился вниз.

Он сварил кофе и засунул в микроволновку пирог. Немного подождал, но Джулия так и не появилась. Ломакс принял душ, оделся и попытался что-нибудь почитать, но никак не мог сосредоточиться, так как все время прислушивался — не едет ли? Он уселся на веранде. Солнце стояло высоко. Вероятно, Джулия решила выспаться перед тем, как ехать к нему. Весьма разумная мысль, однако какое разочарование.

Ломакс приготовил ленч, а Джулии все не было. Он накормил Депьюти, но сам есть не стал.

Возможно, они просто не поняли друг друга? Вдруг Джулия ждет его сейчас дома и недоумевает, почему он не едет?

Он позвонил ей. После пары гудков раздался треск, и натянутый голос Джулии попросил оставить сообщение. Обычно она забывала включить автоответчик. Ломакс еще помедлил, но так и не дождался живого голоса Джулии. Дома ее не было.

Наконец, уже ближе к вечеру, он услышал шум двигателя. Ломакс подскочил на месте и выпустил радостного Депьюти, который с лаем подбежал к двери и выскочил наружу, как только она отворилась. Когда Ломакс подошел к машине, пес вовсю заливался радостным лаем. Однако это оказалась не Джулия. В черно-белой полицейской машине за рулем восседал Мерфи Маклин.

Шериф опустил стекло.

— Привет, Ломакс! Как делишки? — проревел он.

Депьюти встал на задние лапы и, просунув морду в окно, облизал шерифа своим длинным языком.

— Депьюти! Не знал, что ты здесь! — воскликнул шериф.

За путаницей рук и лап Ломакс узрел зубы шерифа. Как обычно, он ухмылялся. Маклин оттолкнул пса, и Ломакс надел на него ошейник.

— Вот это называется теплая встреча! — заметил шериф. Замечание могло относиться только к собаке, так как Ломакс еще никак не выразил своей радости. — Прекрасный дом.