— Но как? Откуда? Ведь в Таврике было только две мнемосферы! Одна находится в Думгроте, а другая была похищена! — Мила недоверчиво посмотрела на матовый темный шар. — Неужели это та самая?

Девятый Ключник улыбнулся.

— Нет, Мила, эта не та мнемосфера, которая была похищена больше двух лет назад, — возразил он. — Это моя собственная мнемосфера. Не удивляйся. Сфер памяти в Таврике было отнюдь не две. И даже не три. Только у каждого Принимающего Решения — а их, если ты помнишь, было девять — была своя личная мнемосфера. Но на самом деле их даже сейчас гораздо больше. Газеты не всегда достаточно осведомлены.

Мила промолчала. Она вдруг поняла, зачем Казимир Послушник привел ее сюда и показал этот шар. Мнемосфера хранила воспоминания, а если эта мнемосфера принадлежала Девятому Ключнику, то значит — здесь хранятся его воспоминания. Не трудно было догадаться, что Казимир Послушник хотел поделиться с ней своими воспоминаниями. И когда Мила это поняла, она вдруг почувствовала, что не уверена, готова ли увидеть их.

— Ты хотела знать правду, — словно читая ее мысли, сказал Девятый Ключник. Он жестом указал на сферу памяти: — Она здесь.

Мила заметила на столе открытую книгу с чистыми страницами, а рядом — перо в чернильнице. Это была Табула раса — книга, листы которой были зачарованы так, что всегда оставались чистыми. Любой текст, нанесенный на страницы этой книги, должен был тотчас исчезнуть.

— Я должна что-то написать? — спросила Мила.

— Нет. — Девятый Ключник тяжело вздохнул. — Мои воспоминания могут вернуться только по моему зову. Мила, ты хочешь, чтобы я вернул их?

Секунд пять она сидела, не шевелясь и не отвечая на его вопрос. Хотела ли она? Нет, она не хотела. В эти пять секунд она была уверена, что ей не нужна никакая правда. Но пять секунд спустя она поняла, что правда подошла к ней слишком близко. С того самого момента, когда Некропулос сказал эти ужасные слова, правда стояла у нее за спиной и скалилась, наслаждаясь ее терзаниями. И Мила поняла: если сейчас она не ответит Девятому Ключнику «да», она всегда будет ощущать у себя за спиной чье-то невидимое присутствие. Всю жизнь она будет оглядываться назад, чтобы узнать, кто этот невидимка. Но увидеть его не сможет. Именно поэтому она сказала:

— Да.

В ответ Казимир Послушник лишь одобрительно сжал ее плечо удивительно крепкой для старика ладонью, после чего взял из чернильницы перо, стряхнул излишки чернил и, протянув руку к Табуле расе, написал на чистом листе только одно слово: «Гильдия».

В тот же миг темный матовый шар наполнился ярким светом. Его оболочка была такой тонкой, что, казалось, если до него дотронуться — он лопнет, как мыльный пузырь. Но Мила почему-то была уверена, что это очень обманчивое впечатление.

Когда вместо яркого света в мнемосфере начали появляться живые картинки, она перестала об этом думать.

Сначала Мила увидела в шаре залу из черного гранита, которую узнала в тот же миг. Это было Транспространственное посольство. Многочисленные ряды горящих свечей освещали помещение, в котором туда-сюда сновали волшебники и щуры в бесформенных темно-серых балахонах. Но вот и те и другие стали расступаться, пропуская необычное шествие. Осознав, что именно она видит, Мила не сдержала судорожный вдох, глаза ее от волнения расширились. Это было мрачное шествие.

Люди, перед которыми все расступались, несли на своих плечах черные гробы. Мила была не в силах их сосчитать. Пятнадцать? Двадцать? Тридцать? Процессия удивительно медленно двигалась вдоль залы, словно кто-то останавливал движение времени…

Потом картина сменилась. От Транспространственного посольства отъезжали бордовые дилижансы: на их крышах, огороженных решетками для поклажи, стояли все те же черные гробы. И снова Мила не смогла их сосчитать. В ее глазах стояли слезы. Она поняла все еще до того, как Казимир Послушник тихим голосом сказал:

— Последнее сражение с Гильдией. Тех, кто погиб, везли домой, чтобы похоронить.

И вновь в шаре сменилось действие. Теперь это был какой-то старый одноэтажный дом. Внутри было темно. Горела только одна свеча. Двое в темных одеждах поднялись по лестнице в комнату и замерли на месте, словно ошеломленные от увиденного. В центре комнаты на коленях стояла женщина и, закрыв лицо руками, содрогалась от рыданий. У ее ног неподвижно лежал мужчина… с Черной Меткой на груди…

Следующая сцена. Темная подворотня. Двое людей: мужчина и женщина в длинных плащах склоняются над телом юной девушки. На груди девушки Черная Метка…

— Орден Девяти Ключников тогда еще действовал, — донесся до Милы будто издалека молодой голос Казимира Послушника. — Мне часто случалось находить жертв Гильдии. Вместе с другими членами ордена мы несколько раз заранее узнавали о предстоящем нападении. — Он замолчал, и молчание его показалось Миле гнетущим. — Но почти всегда приходили слишком поздно.

Мнемосфера наполнилась туманом и загадочным мерцанием крохотных звезд. Туман двигался внутри шара, словно живой, собираясь в облака, потом рассеиваясь и снова скучиваясь в плотную светлую гущу. Так продолжалось довольно долго, на миг Мила даже забыла, где находится, загипнотизированная мерцанием мнемосферы. Но вот сфера очистилась от тумана и в прозрачном шаре появилась фигура человека.

Это был молодой мужчина: высокий и темноволосый. У него было красивое лицо с властным изгибом губ и жестким, холодным взглядом. Одет он был в белую рубашку и темные брюки. Мужчина вдруг повернул голову и посмотрел прямо на Милу. Она невольно вздрогнула.

— Его звали Даниил, — раздался над головой Милы голос Девятого Ключника. — Он был единственным сыном очень влиятельного человека, занимавшего крупный пост в огромном государстве, которого больше не существует. В его юном возрасте у него уже было все: и власть, и деньги. К тому же, — Казимир Послушник тяжело вздохнул, — насколько я могу судить, твой прадед, Мила, был очень красивым молодым человеком.

До Милы не сразу дошел смысл произнесенных слов, но когда она поняла… Ее сердце учащенно забилось, она гораздо пристальнее вгляделась в мнемосферу.

Перед ней был ее прадед — еще совсем молодой. Мысленно она согласилась с Девятым Ключником: да, он был очень красив. И даже имя его было красивым — Даниил. Вот только кроме красоты было что-то еще. Его лицо не было добрым.

— Как я уже сказал, у молодого человека было все, — повторил Казимир Послушник. — Его отец ни в чем не мог отказать своему единственному наследнику. Даниил привык к тому, что все и всегда происходит в полном соответствии с его желаниями. Он слишком рано привык к власти.

В этот момент молодой мужчина в мнемосфере отвернулся. Комната словно поплыла перед глазами у Милы, и она увидела, что, кроме мужчины, там еще была молодая женщина. Стройная, длинные струящиеся по плечам черные волосы, гордо расправленные плечи — перед Милой была ее прабабушка Асидора.

Впервые Мила увидела лицо своей прабабушки неулыбающимся. В ее глазах была тревога.