Теперь мне требовалось придумать план, который помог бы мне лучше узнать каждого из них, и я понимала, что это будет весьма рискованным предприятием.

* * *

Мой агент Рон сидел напротив меня, молча слушал и кивал.

Когда я закончила, он оглядел кабинет, словно искал подходящие слова.

Я сжалась, готовясь к жестокой отповеди, которая меня уничтожит. «Отказаться от продолжения карьеры… Упустить такую великолепную возможность, а я потратил столько сил… Безответственное решение!»

Однако Рон не произнес этих слов.

– Я уважаю твое решение, Харпер, – неожиданно заявил он. – Ты должна позволить себе осуществить свою мечту. И я сделаю все, чтобы тебе помочь.

Его слова были подобны парашюту, который внезапно раскрылся над моей головой и спас мне жизнь, позволив приземлиться и твердо встать на ноги.

Одна мишень поражена.

* * *

Мой отец умер восемь лет назад после сердечного приступа. Мне его очень не хватало, как и моей маме. Отец работал учителем в маленьком городке, где я родилась, и годы, прошедшие после его смерти, были трудными для моей матери, как в материальном, так и в эмоциональном смысле. Он оставил нам семейный дом в родном городке и квартиру в Лондоне, которую унаследовал от своих родителей, обладавших в те времена приличным состоянием.

Мама сдавала эту квартиру, а в последние несколько лет ее квартиросъемщиком была я. Сделка оказалась выгодной для нас обеих: я настояла, что буду платить немного больше рыночной цены, а в тех случаях, когда я оказывалась на мели и немного задерживала плату… ну, у меня был самый лучший хозяин.

Я понимала, что, если перестану здесь жить, если в моей жизни произойдут изменения, о которых я размышляла, с квартирой придется что-то сделать. Я собиралась предложить маме четкий план действий: ей не потребуется приезжать в Лондон и заниматься квартирой, она заслужила, чтобы я разобралась с этими проблемами без ее участия. К тому же решения давались ей еще тяжелее, чем мне.

Имея все это в виду, я сидела в довольно грязном офисе агента по продаже недвижимости и слушала, как он называл разные цифры и факты – некоторые были мне понятны, другие не до конца. Рынок лондонской недвижимости подрос в прошлом году на столько-то процентов. Средняя цена поднялась до… Ставки процента находятся в пределах… но ожидается, что они заметно повысятся, в особенности если Английский банк укрепится в следующем квартале, хотя рынок рабочей силы ставит это под сомнение. В вашем районе в последнее время появилось много предложений по продаже, что превышает средние рыночные цифры…

Наконец я подняла руку и попыталась положить конец этому выступлению. Я не знала точно, когда вернется Ник, а ключа у него не было.

– Все это очень интересно, благодарю вас… но не могли бы вы назвать сумму, которую я могу получить за данную квартиру? – спросила я агента.

Он приподнял брови и откинулся на спинку кресла, как если бы я поставила перед ним очень сложную задачу.

– Трудно сказать. Но все же… – Мужчина немного подался вперед и заговорил тише, словно не хотел, чтобы нас кто-то услышал. – Если б мы вышли на рынок напрямую, у нас появился бы шанс получить хорошую цену.

И он назвал ряд цифр, которые показались мне очень неплохими. Я на такую сумму не рассчитывала.

– Если же мы подождем – скажем, до середины зимы, – рынок станет более пассивным. Возможно, процесс уже начался. В газетах постоянно об этом пишут, что может отпугнуть ряд покупателей, – сказал агент. Однако тут же быстро добавил: – Но только не для недвижимости вашего размера. На нее есть устойчивый спрос… во всяком случае сейчас.

Я кивнула:

– А если я попробую сдать квартиру? На что я могу рассчитывать?

Такая мысль моему собеседнику не понравилась, поскольку тогда ему пришлось бы передать сделку в руки агента, занимавшегося арендой. Он сказал, что в этом случае, если потом я все-таки решу продать квартиру, я получу значительно меньше. Агент сформулировал несколько причин, по которым все могло пойти не так, начиная от плохих арендаторов и заканчивая недовольством потенциальных покупателей. Потом он напомнил, что квартира находилась в собственности моей семьи в течение нескольких поколений, а наличие одного владельца всегда приводит к увеличению стоимости.

– Для настоящего покупателя, – отметил агент.

Я напомнила ему, что в ближайшие годы мой доход может оказаться совсем небольшим и сдача квартиры в аренду может стать единственным способом ее сохранить, а также о том, что это было бы важно для моего отца. Он предпочел бы аренду продаже, даже если бы пришлось сначала сделать небольшой ремонт.

Однако агенту – по вполне понятным причинам – такие идеи совсем не нравились.

Я ушла, не приняв окончательного решения.

Так или иначе, я могла посоветовать маме либо продать квартиру, либо сдать ее кому-нибудь другому. В любом случае я собиралась переехать к ней до тех пор, пока не смогу продать первый роман про Алису Картер.

* * *

Когда я вернулась домой, Ник не ждал меня у двери, и я с облегчением вздохнула. Однако в коридоре я увидела соседку, которая была счастлива, как ребенок, и нетерпеливо подпрыгивала, словно выиграла в лотерею.

В некотором смысле так и было. Оказывается, в Лондоне вовсе не обязательно выставлять свою квартиру на торги, чтобы ее продать.

Соседка прикрыла рот ладонью и прошептала:

– Неожиданное предложение, Харп. На мою квартирку нашелся иностранный покупатель! Готов заплатить наличными.

И, хотя женщина не назвала сумму, я поняла, что она согласилась без колебаний.

Не приходилось сомневаться, что завтра мне позвонит агент и с важным видом сообщит, что стоимость моей квартиры увеличилась, а новые соседи могут оказаться ужасными. «Продавайте сейчас, – скажет он, – в противном случае вы потеряете слишком много».

Я вошла в свою квартиру и принялась за уборку, но все время посматривала в окно, надеясь заметить возвращающегося Ника.

Я лежала на полу и делала записи в блокноте про Алису Картер, когда дверь распахнулась и вошел Ник с коричневыми пакетами в руках. Квартира тут же наполнилась изумительными ароматами: курица с картофельным пюре.

Как он это сделал? Как ему удалось войти?

Стоун улыбнулся:

– Никогда не видел ничего более соблазнительного.

Я молча смотрела, как мой гость прошел мимо камина и больших окон, выходивших на улицу, где последние лучи заходящего солнца заливали оранжевым сиянием магазины и спешивших по своим делам пешеходов. Он поставил пакеты на потертый стол на кухне, и я напряглась, попытавшись вспомнить приготовленную для него речь.

– Принес обед, – заявил Ник.