Теперь я понимал их, потому что мне было страшно. Я боялся, что эта боль будет не единственным эпизодом, не одной выбоиной на дороге, на которую я случайно налетел. Я боялся, что мигрень вернется, боялся, что болезнь ограничит мои возможности и помешает реализовать удивительные проекты Оливера. Это было новым для меня переживанием. Еще вчера я ни на что не надеялся – но не испытывал и страха. Теперь же меня переполняло множество разных чувств. А это уже кое-что.

Я нуждался в помощи и находился в таком отчаянии, что готов был рискнуть – полететь обратно в Сан-Франциско и сходить там к врачу. Сделать это дома, где у меня полно знакомых, мне было бы не так страшно. Я решил, что пришло время обратиться к специалисту.

В номере я машинально включил телевизор, чтобы посмотреть шестичасовые новости – мой ритуал по возвращении с работы, – и вытащил лэптоп, чтобы отыскать подходящий рейс домой.

На сайте мое внимание сразу привлекли недавние рейсы, на которых я летал, и взгляд остановился на одном из них:

«Рейс 305: Нью-Йорк (Дж. Ф.К.) – Лондон (Хитроу)».

Новая вспышка боли начала распространяться от затылка ко лбу, постоянно нарастая. Что-то давило на мои глазницы, словно струя воды из пожарного шланга. Затем приступ стал затухать, и боль отодвинулась куда-то далеко.

Все еще с плотно закрытыми глазами я с трудом добрел до раковины, наполнил водой стакан и залпом выпил, размышляя, что могло бы мне помочь? «Адвил»? Хоть бы какое-нибудь лекарство! Я не взял с собой ничего такого и решил спросить у портье.

С этой мыслью я потянулся к телефону, но в последний момент мое внимание привлек голос диктора новостей:

– …связь с самолетом прервалась около четырех часов дня по восточному времени. В настоящий момент власти не считают, что самолет угнали. Однако поисково-спасательные команды уже начали…

Каждое слово било меня по голове, точно молот. Я побрел к столу и схватился за телевизионный пульт, практически ослепленный болью.

Сообщение о пропавшем самолете закончилось еще до того, как пульт оказался в моих руках, и боль отступила.

Ко мне вернулась способность видеть, и я посмотрел на разбросанные по столу бумаги.

Рисунки и эскизы Гибралтарской дамбы. Они показались мне какими-то неправильными. Я взял один: здания слишком низкие, похожие на обрубки… Обрубки чего? Пальцев. Да, эти строения напоминали обрубки пальцев. Но почему здания должны быть пальцами? Ерунда какая-то… И тем не менее я помнил их именно такими. Затем я просмотрел остальные бумаги, оставшиеся после моих деловых встреч двух последних дней. Вот единственный эскиз дамбы. Неправильный. Это должна быть гигантская рука, поднимающаяся над дамбой… символ.

На меня нахлынула новая волна боли, и я зажмурился, чувствуя, как по щеке у меня покатилась одинокая слеза.

Вот оно. Исходный пункт.

Все началось после встречи, посвященной Гибралтарской дамбе. Или после разговора с ученым, который говорил о модульной дороге. Или после полета…

Я посмотрел на стопку бумаг. Заголовок гласил: «РельсКамера». Нет, название не то. Дорогу так не назовут. Но почему я был так уверен в этом? Да и вагонов не будет. Они слишком большие. Нет, их заменят на нечто намного меньшее размером.

В мозгу у меня снова начала пульсировать отчаянная боль, словно там надувался шарик, который расширялся сразу во всех направлениях.

Я положил голову на стол.

Первый приступ у меня случился в самолете, который возвращался из Лондона в Сан-Франциско. Должно быть, заразился я перед этим.

Но когда именно?

Что мне известно?

И что было дальше, после самолета?

Юл Тан. К-сеть. Та встреча. После нее меня все время преследовало какое-то смутное ощущение…. Его голос эхом прозвучал у меня в голове:

«Оно работает на квантовом сцеплении. Частицы встречаются друг с другом и соединяются. Дальше их состояние влияет друг на друга. Я использовал этот квантовый феномен для передачи данных через пространство и время».

Его исследование было ключом ко всему.

К чему?

К-сеть.

Нет, не так. Речь вовсе не о К-сети.

Что же со мною происходит? Я потер глаза и снова попытался сосредоточиться.

В моем сознании вновь зазвучал голос Тана:

«В последние несколько дней я ощущал какое-то воздействие, словно статические помехи в Сети. Меня это встревожило, но потом все прекратилось».

Все прекратилось.

Однако после нашей встречи что-то произошло. Юл тоже заболел. В точности как я. Он чувствовал что-то странное – словно мы с ним уже встречались. Но до воспоминаний об этом нам никак не удавалось добраться.

Следующий приступ: полет в Нью-Йорк. Но он был не таким сильным… и вообще другим.

Завтрак. Орбитальные колонии. Неправильная подача материала.

Шоу это знал. Представление получилось неудачным. Однако идея была правильной.

И пока я разговаривал с Шоу, все шло хорошо.

Сабрина Шредер.

Когда я коснулся ее руки, то сразу исчез – и оказался на холодном столе. Я смотрел вверх и видел свет. И там была Сабрина.

Она знала об этом, я видел это в ее глазах.

Прикосновение к ней было ключом.

Женщина из «Фейсбука». Биограф. Ощущение, что я ее видел. И Сабрина тоже смотрела на нее очень внимательно. Она ее знала.

Я сосредоточился на своем лэптопе. Мой взгляд задержался на открытом окне – рейс 305, – и за этим тут же последовал удар, расколовший мою голову и заставивший меня отступить назад.

Точка воспламенения. Рейс 305. Что это означает? Неужели дело в том, что во время полета из Лондона мне было плохо?

Я нашел с закрытыми глазами клавишу «Windows» и нажал на «М», минимизировав все окна, а затем открыл новый браузер и нашел страничку Харпер Лейн в «Фейсбуке».

В то самое мгновение, как я увидел ее лицо, меня окутал усиливающийся холод, и мое тело онемело.

Я вспомнил, как мы встретились. В самолете. В проходе. Было темно, и половина самолета отсутствовала.

Нет. Не так.

Наш самолет был в полном порядке, он стоял на бетонной дорожке в Хитроу.

Бетонная дорожка в Хитроу. Море травы.

Я покачал головой. Этого не могло быть.

Грани реальности поворачивались и рассыпались.

Неправильно. Все было не так.

Наш самолет, целый и невредимый, стоял у телескопического трапа. Харпер Лейн сидела в салоне первого класса и ждала, когда можно будет выйти. Я встал, помог ей с сумкой. Она посмотрела на меня, широко раскрыв красивые глаза.