– Там до сорока рыл только наверху, внизу – неизвестно, но наверняка вдвое больше. Бывшая охрана комплекса, наемники. Вероятно, те, кто хотел уйти, уже ушли, эти остались. Как минимум, что у них есть – три тяжелые снайперские винтовки, четыре пулемета крупнокалиберных, столько же ротных станковых, а сколько обычных ротных – бес его знает. Гранатометы автоматические – два, одноразовые реактивные гранаты у всех – плюс на автомобилях, которых мы видели только два, но, возможно, есть еще – североамериканские скорострельные пулеметы типа «Миниган». Шесть тысяч выстрелов в минуту. Не исключено, что есть и мины, и много чего другого, чего мы не знаем. Такая вот обстановка, господа офицеры.

– Это работа для десантного полка, – сказал один из офицеров, в голубом берете. Он, да еще подполковник – единственные, кто отказался от титановой каски.

– Сто миллионов рублей, из них десять в золотых червонцах, остальные ассигнациями, упакованные и принайтовленные к парашютным платформам для десантирования, – задумчиво проговорил генерал, – нехилые аппетиты.

– Меня больше интересует другое… – сказал подполковник. – Зачем им «Летучая мышь»? Почему именно этот самолет?

– Он может действовать в экстремальных условиях.

– Почему не взять самолет потяжелее? Почему именно этот? Куда они собираются лететь?

– В Афганистан, куда же еще…

– Но они собираются сбрасывать груз, если потребовали парашютные платформы. Неужели они рискнут сбросить такие деньги над Афганистаном? Они же больше никогда их не увидят.

– Может, в Индию?

– Деньги заберут британцы. Вряд ли вернут. Они сейчас не в духе.

– Господа, а почему они потребовали именно рубли? Будут же сложности. Почему не фунты или доллары?

– Боятся, что не наберем.

– Это нам надо бояться этого, а не им. Они выдвигают требования…

– Какой размах крыльев у «Летучей мыши»? – вдруг спросил подполковник.

Офицеры переглянулись.

Времена были новые, даже на поле боя сейчас существовал Интернет. С мобильного терминала вышли в сеть, набрали запрос в гражданской поисковой сети – она была намного удобнее и информативнее военной.

– Тридцать два метра.

Подполковник повернулся и показал:

– Вон, смотрите. Как построен этот комплекс. Два ряда производственных зданий, они образуют как бы улицу. Улица эта заканчивается зданием правления, небоскребом. Сколько надо «Летучей мыши» для взлета и посадки?

Все снова обратились к Интернету.

– Пятьсот двадцать метров с загрузкой.

– Пятьсот двадцать метров. Теперь взгляните на улицу в бинокль и оцените – есть ли там эти величины.

Бинокль у офицеров был один на всех, даже не бинокль, а подзорная труба. Смотреть приходилось, передавая ее друг другу. Увеличение шестьдесят раз, меньше нельзя, потому что техника стояла в двух с половиной километрах от комплекса. Дальше шло интенсивное снайперское воздействие, двоих уже потеряли, а в ответ стрелять нельзя. Снайперы, которые были там, до полутора километров попадали в грудную, а порой и в головную фигуру[93].

– Кажется, совпадает, – вынес вердикт генерал. – Вы хотите сказать, что они собираются загнать самолет туда?

– Не только туда. Видите производственные здания? Посмотрите на их ширину, а самое главное – на тип дверей. Они распахиваются настежь – там есть тридцать два метра?

Генерал на сей раз посмотрел на здания один.

– Похоже, что есть.

– А они ведь просят самолет именно к ночи, так?

– Говорите яснее, подполковник, – начал злиться генерал.

– Яснее некуда, господин генерал. Как только «Летучая мышь» приземлится, они загонят ее в один из ангаров. Они не просто хотят погрузиться туда сами и загнать часть заложников. Они хотят загрузить в самолет что-то еще.

Подполковник сделал паузу.

– И я полагаю, что они хотят загрузить готовые ядерные взрывные устройства. Они хотят забрать их с собой и продать. Или – взорвать.

Офицеры мрачно молчали, рядом работали вспомогательные моторы машин, чтобы дать ток в систему бортового питания, за броней машин прятались штурмовики и снайперы. Размышления отцов-командиров прервал топот – кто-то бежал, быстро бежал, даже не опасаясь выстрела снайпера, которые вели беспокоящий огонь и на такую дальность.

– Господин подполковник… Господин генерал, разрешите обратиться к господину подполковнику, – поправился посыльный, увидев старшего по званию офицера.

Старший по званию офицер в ответ махнул рукой, показывая, что не до подобных тонкостей.

– Господин подполковник, у канала взяли «языка». Живым!

– Что? – нахмурился Тихонов. – Что значит взяли «языка»?

– Скрытая группа наблюдения захватила живым одного из террористов.

– А кто разрешил?

Посыльный стушевался:

– Так, господин подполковник, он же мимо шел. Бежать решил, вот они его… Сообщили условным кодом.

– Кто?

Посыльный замялся, вспоминая таблицу позывных.

– Бес и Араб, господин подполковник.

– Архаровцы…

Связанного британца транспортировали больше часа – нельзя было показать террористам, что в распоряжение контртеррористического отряда попал один из боевиков, решивших бежать пока не поздно. Пустили по кругу патруль, его обстреляли, но пленного они забрали.

Пленный был похож не то на британца, не то на германца, не то на русского – светловолосый, среднего роста. Взяли его с оружием, которое само по себе показало, с чем придется столкнуться внутри, при штурме здания – Ar-20[94], русский подствольный гранатомет и британский термооптический прицел, бесшумный пистолет типа 5–7, еще один – австро-венгерский «глок», гранаты, в том числе светошумовые, которые до этого вообще не встречались у террористов. Засевшие в здании были не просто хорошо вооружены и экипированы – они превосходили в этом русский спецназ, которому предстояло освобождать заложников. Следовало предположить, что и подготовкой они, по меньшей мере, не уступают. На стороне русских тяжелая техника и несколько больший реальный боевой опыт, но это было все. Ни разу операции по освобождению заложников не проводились со столь минимальным преимуществом штурмовой группы.

Пленный на удивление легко пошел на контакт, попросил сигарету. Он не выглядел подавленным или пришибленным, с виду казался вполне адекватным. Допрос проводили офицеры, которые его захватили, присутствовал и Тихонов.