- заметила леди Джорджиана, отрывая взгляд от драгоценности. – Но у меня есть камни, огранённые самим Самуилом Шейманом.

- Самуилом Шейманом из Амстердама? – уточнил Лейба Мусаифф.

- Да, самим Самуилом Шейманом из Амстердама, - подтвердила потенциальная покупательница.

- Ах-х…! - воскликнул тогда старик Соломон. Он поднял палец к потолку и затряс им. – Да будет вам известно, достопочтенная госпожа, что Самуил Шейман – это амстердамский шлимазл, который просто копирует наш стиль, и для этого он даже переманил к себе одного из самых худших наших мастеров, всучив этому дураку свою кривобокую дочку. Но всё равно он и близко не приблизится к точности наших граней.

Всё это была просто болтовня, и леди Кавендиш лишь улыбнулась и снова направила лупу на рубин. А старик ещё что-то бурчал и бурчал про Самуила Шеймана и про весь Амстердам, вместе взятый, но она его уже не слушала.

Рубин. Да, он был действительно хорош. Без всяких сомнений, это был отличный камень. Редкостный бирманский рубин, которых на всей планете, если судить по цвету и чистоте, не более двух десятков, ну а если считать ещё и по величине… Он мог быть лучшим камнем в Лондоне. И, разумеется, во всём мире.

Этот старый дурак всё ещё что-то бубнил про то, кто лучше всех ограняет камни, но герцогиня, не утруждая себя излишней учтивостью, перебила его, обращаясь к Лейбе Мусаиффу:

- Так сколько вы хотите за этот камень?

Для всех собравшихся в кабинете герцогини это был главный вопрос, после которого Соломон Мусаифф наконец заткнулся, и его родственник собрался говорить, он даже встал со своего дивана.

- Госпожа герцогиня, мы всё учли и назначили цену, которая будет не обременительна для вашего состояния.

- Вот как? – «Какая прелесть… Эти мерзавцы уже оценили моё состояние?». - И какова ваша цена?

Лейба Мусаифф посмотрел сначала на одного своего спутника, потом на другого, как будто искал у них поддержку, а потом наконец произнёс:

- Думаю, что пятьдесят две тысячи будут справедливой ценой за этот великолепный камень.

- Что, простите? – герцогиня отложила лупу и сам камень. И посмотрела на продавца исподлобья. – Сколько?

- Пятьдесят две тысячи, – повторил Мусаифф – и на этот раз вполне себе твёрдо, он уже не сомневался и не искал поддержки у своих спутников.

- Фунтов? – на всякий случай уточнила леди Кавендиш, не отрывая глаз от главы торгового дома.

- Разумеется, фунтов, - заверил её продавец, - мы всем иным деньгам предпочитаем вашу валюту, госпожа.

Это была неслыханная цена. Неслыханная! Если у этих жуликов и вправду до неё был покупатель на рубин, немудрено, что он отказался от подобного счастья.

Глава 41

Ах, как приятна ей была мысль о простом решении этого вопроса. Так приятна, что хозяйка едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Леди Кавендиш представила, как встанет из-за стола и легко, почти не пользуясь тростью, пройдёт несколько шагов к потайной бронированной дверце, закрывающей секретную спасательную нишу. И прежде, чем закрыть её за собой, скажет громко:

- Страж! Воры! Убить всех!

Она представила, как оживёт автомат, безмолвно замерший в углу кабинета, как замигают его глаза-лампочки, как выкатится он из своего угла. И какими будут физиономии у этих жуликов, когда двери кабинета будут заблокированы, а автомат металлическим голосом потребует у всех присутствующих лечь на пол.

«Или вы будете уничтожены». А когда все лягут и будут лежать неподвижно, автомат при помощи специальных устрашающих орудий в «руках», чтобы не тратить патроны, выполнит последнюю часть приказа: «Убить всех».

И тогда камень можно будет забрать себе. Просто забрать себе, не выплачивая этих баснословных, абсолютно невежливых сумм, что требовали эти негодяи.

Леди Кавендиш покосилась на автомат, потом на своих гостей. Потом на камень. Эта мысль с автоматом ей очень нравилась. Ведь всегда можно будет сказать, что автомат сломался. Заработал сам, без приказа.

И кто её упрекнёт в этом случае? Политические оппоненты в Лондоне? Крикливая кучка проходимцев, непонятно как проникшая в палату лордов? Ну, это она как-нибудь переживёт, переживала уже и не такое. На неё обидятся некоторые банкиры? Ну, это только до первых выгодных сделок, что она сможет им обеспечить. В общем, она могла таким образом забрать себе рубин, но… не могла.

Во-первых, это вызвало бы неминуемый дипломатический скандал, который принудил бы её покинуть Гамбург, а заодно и пост, который она тут занимала. А здесь у неё ещё были незаконченные дела. А во-вторых… Она не хотела пачкать обивку на мебели и ковры, так как и то, и другое ей очень нравилось. И посему герцогиня, всё взвесив, произнесла:

- Боюсь, что этот камень слишком хорош для моей коллекции.

Тогда гости встали, двое из них начали говорить, причём говорили одновременно. Они стали нахваливать свой товар и убеждать её, что она не должна медлить, так как на этот камень собралась целая очередь покупателей. На что она урезонила их одной фразой:

- Если из вашей очереди покупателей никто этот прекрасный камень не купит, приносите его ко мне ещё раз, я подумаю. Заодно подумайте и вы.

Кажется, эти мошенники были разочарованы или даже возмущены её отказом, они прощались с нею не очень вежливо. Низко поклонился только самый молодой. Болваны, они не знали, что им повезло, так как они выбрались из её кабинета на своих ногах.

Жулики! Пятьдесят две тысячи фунтов! Леди Джорджиана почему-то вспомнила свою молодость, когда она, родив сына, решила уехать с острова на континент, чтобы немного развеяться, и там при дворе последнего из Людовиков за одну ночь проиграла в карты сумму, сопоставимую с той, что у неё сейчас просили проходимцы Мусаиффы за свой камень. Тогда долг за неё выплатил нелюбимый ею её супруг герцог Девоншир. Но его давно не было на этом свете, и никто таких сумм за неё платить не мог. И ей давно уже самой приходилось оплачивать долги своих молодых мужей. Так что эти проходимцы, задумавшие получить с неё пятьдесят две тысячи фунтов – стоимость небольшого поместья где-нибудь в Йоркшире, – сильно просчитались. Но и она была, признаться, разочарована. В принципе, герцогиня уже видела рубин в своей коллекции, и тут такое… Впрочем, леди Джорджиана не отчаялась, она была уверена, что покупателей на этот камень у Мусаиффов нет, и они ещё принесут ей его.

***

Коленхузен. Весь берег тут застроен угольными складами, именно сюда с юга приходят эшелоны с