Советские РВСН начали испытательные пуски своих МБР в Тихий океан в начале 1970-х годов, в особенности это касалось новых ракет с увеличенной дальностью пуска типа «СС-18» и «СС-19». Первичной задачей советских испытательных пусков, наряду с менее масштабными исследовательскими и конструкторскими задачами, было стремление продемонстрировать миру, что ракеты большой дальности у СССР действительно есть. Большая часть испытаний представляла из себя эффектное зрелище, наблюдая которое Запад воочию видел, что у СССР есть МБР с разделяющимися боеголовками и дальностью пуска более 6000 миль. О пусках ракет в акваторию открытого океана всегда заранее сообщалось в прессе. Соединенные Штаты подгоняли свои корабли в этот участок океана, проверяли реальность проведения пусков и убеждались в действительных возможностях Советского Союза. Эта комплексная операция служила как советским, так и западным целям. Пуски ракет в акваторию открытого океана привлекали даже больше участников, чем пуски советских ракет на Камчатку.

ВМС США выделили для участия в «Пони-экспресс» два небольших эскортных эсминца класса «Клод Джоунс», прошедших модернизацию. Помимо здоровенной РЛС диапазона «Си», на кораблях установили специальные устройства для сбора объектов с поверхности воды. Предполагалось, что эсминцы будут находиться на конечном участке полета ракет и их столкновения с земной поверхностью; на этом участке с эсминцев должны будут сбрасываться специальные плавучие кольца. Оказавшись в воде, кольца раскроются, и из них вывалится устройство, напоминающее сеть. Подобные устройства предназначались для сбора ценных для разведки обломков спускаемых аппаратов. Такой материал, ценность которого даже невозможно представить, давал разведчикам американских ВМС возможность изучать боеголовки, саму ракету-носитель и ту секцию ракеты, которая несла разделяющиеся боеголовки.

Был один тревожный случай, когда спускаемый аппарат приближающейся советской МБР разделился на несколько ложных боеголовок. Боеголовки плюхнулись в Тихий океан таким образом, что два американских эсминца оказались буквально в «вилке», в которой дистанция до упавших ложных боеголовок составляла менее 100 метров. Ситуацию усугубляло присутствие в этом районе советских судов инструментальных измерений, которые предназначались для наблюдения за ракетой на конечном этапе ее полета. Этими судами были суда поддержки и контроля космического пространства класса «Сибирь», каждый из которых имел на борту вертолет. Присутствие в районе падения такого количества надводных судов и вертолетов часто делало его похожим на карнавал.

В районе падения головных частей советских ракет могли находиться три советских судна инструментальных измерений, американское ИСДП, и два американских эскортных эсминца — «Клод Джоунс» и «Макморрис». Все эти корабли и суда старались занять выгодное положение по периметру округлого в плане участка моря, который объявлялся Советским Союзом опасным для навигации в международном «Уведомлении для моряков и летчиков». Подобные уведомления выпускались за несколько дней до пусков с целью недопущения входа в указанный район кораблей и самолетов, могущих попасть там под удар несущихся в восточном направлении головных частей испытываемых МБР. Добавим к общему числу участников тройку советских вертолетов Ка-25, летающих по кругу, по меньшей мере один Р-3 «Орион» от ВМС США, еще, возможно, и ЕР-3, тоже от ВМС, от ВВС США RC-135 и, иногда, С-130 «Геркулес»; каждый из них старается очутиться как можно ближе к спускаемым аппаратам и никому не уступает.

Когда советские матросы догадались, для чего предназначены плавающие сетки, поставленные американцами, они усложнили дело тем, что заполнили их мусором и отходами, которые они с чрезвычайной ловкостью сбрасывали со своего судна до появления спускаемого аппарата. После окончания операции американские матросы с большим интересом ожидали результатов анализа пойманного сетками улова — одна бутылка из-под «Столичной» водки, горбушка заплесневелого черного хлеба, неопознанный предмет одежды, скорее всего, носок, и так далее. Во время одного подобного испытательного пуска советский вертолет случайно упал в море. Американские корабли присоединились к поиску и спасению и подняли раненого члена экипажа, который, получив первую медицинскую помощь, был доставлен на советское судно. Несмотря на некоторые комичные аспекты этих операций, общая атмосфера была зачастую тягостной.

Разведывательная информации, собранная на конечном участке полета ракеты и на этапе входа спускаемого аппарата в атмосферу, подтвердила возможности Советов по пуску ракет на расчетную дальность и сравнительную точность попадания в цель в объявленном районе. Однако пуски ракет производились обычно со стационарных пусковых установок, и гораздо реже с лодок, находящихся в погруженном состоянии. Позже Советский Союз стал производить пуски с лодок, которые находились в северной части Баренцева моря, ракеты летели через всю территорию СССР и падали в районе камчатского полигона, где Соединенные Штаты могли оценить точность пуска. Запад понял, что СССР действительно может запускать ракеты с подводных лодок; позднее выяснилось, что неустойчивое жидкое топливо, используемое в ракетах советских подводных лодок, до конца 1980-х годов служило причиной частых и дорогостоящих происшествий и ставило под сомнение общую надежность баллистических ракет. Из информации, которая начала публиковаться с 1991 г., западная разведка узнала о многих случаях взрывов и пожаров на советских подводных лодках, вызванных жидким ракетным топливом. Документально подтверждены по меньшей мере два случая самопроизвольного старта ракет с ядерными боеголовками из пусковых установок на борту лодки по причине случайного взрыва жидкого топлива. Несмотря на американские успехи в сборе разведывательной информации по ракетам, Советский Союз продолжал увеличивать свой неустойчивый стратегический арсенал.

В 1975 г. произошло чрезвычайное событие, ставшее предвестником будущих болезненных изменений в СССР, до которых оставалось еще десять долгих лет. И хотя какие-то сведения об этом происшествии просочились в мировую прессу тех времен, о нем было мало известно по давней причине засекречивать информацию о военных делах Советского Союза.

Событие, о котором идет речь, было в действительности настоящим мятежом, поднятым на самом современном для того периода времени противолодочном корабле Балтийского флота. Этим кораблем был «Сторожевой» («Проект 1135»), холеный многоцелевой фрегат водоизмещением 4000 тонн (по классификации НАТО — класс «Кривак-I». Бунт спланировал и возглавил неуравновешенный политработник капитан 3-го ранга Валерий Саблин. Этот мятеж дал Тому Клэнси толчок для написания известного романа «Охота за «Красным Октябрем». В отличие от книги Клэнси, в которой всевозможные козни исходят от разочаровавшегося офицера-антикоммуниста, ищущего убежища на Западе, настоящие мятежники были радикальными марксистами-ленинцами и собирались «очистить брежневский режим от кумовства, взяточничества, карьеризма и презрения к народу».

Представьте себе Стокгольм и шведский центр военно-морской разведки. Молодой дежурный лейтенант в одиночестве сидит у радиоприемника и контролирует радиообмен в сетях советского военно-морского флота. Он слышит переговоры советских летчиков, которые активно преследуют «Сторожевой». Потрясенный услышанным, лейтенант зовет на помощь, но ему никто не верит. И даже в конце эпизода операторы западных радиоразведок не верят своим ушам, прослушивая радиообмен советских средних бомбардировщиков Ту-16 «Барсук», преследующих корабль. Они слышат препирательства старших офицеров с неуступчивыми летчиками бомбардировщиков по поводу обстрела своего собственного корабля. Бомбардировщики все же обстреливают фрегат, поскольку Саблин проигнорировал приказ заглушить двигатели. Неожиданное применение силы приводит в чувство нескольких мятежных моряков, и они освобождают командира корабля, который с группой преданных присяге офицеров штурмуют мостик. В этой схватке Саблина ранят в ногу, и он сдается.