И хотя во время своего публичного протеста против коррупции Саблина поддержал практически каждый член команды, сдали Саблина его же сообщники по заговору. Позднее его судили и приговорили к казни за измену Родине. Саблин ни разу не отказался от своих взглядов относительно радикальных реформ.

Для наблюдения за флотом противной стороны, который приближался к берегам Советского Союза, советская военно-морская разведка поначалу использовала средства перехвата коротковолновых сетей связи «вероятного противника», а также загоризонтные РЛС берегового базирования. В 1960-х годах самолеты-разведчики, имевшие большую дальность полета, а также разведывательные корабли значительно увеличили советские возможности по наблюдению за деятельностью американского и других западных флотов. Общее количество советских разведывательных кораблей, составлявшее в 1962 г. менее десяти единиц, возросло к 1979 г. до шестидесяти. В 1964 г. начал свою «службу» обновленный стратегический бомбардировщик Ту-95РТС («Медведь-Д»), на котором была установлена мощная РЛС. Всего было выпущено сорок таких самолетов. Самолетные РЛС могли обнаруживать надводные цели на дальностях до 200 морских миль и передавать информацию о них на надводные корабли и подводные лодки для выполнения ими загоризонтной атаки противника. Обычно, когда полет выполнялся на высоте более 3000 метров, «Медведь-Д» обнаруживал авианосную ударную группу на дальности 150 морских миль и передавал информацию о ней на свою подводную лодку, которая находилась па 100 морских миль позади самолета; таким образом лодка, бывшая на дальности 250 миль от авианосца, имела все данные, чтобы атаковать его. Умело используя эффект волноводности (особенности распространения электромагнитных волн в тропосфере), Советский Союз создал загоризонтные РЛС корабельного базирования, которые, при благоприятных условиях, могли обнаруживать цели на дальности до 200 морских миль.

После 1970 г. система космической разведки позволила ГРУ и разведывательным центрам флотов создать глобальную картину военно-морской деятельности «вероятного противника». Перед разведкой была поставлена задача обеспечить флот информацией о требуемых целях и были возложены прямые боевые обязанности по выполнению этой задачи. Созвездие советских космических систем морской разведки, получивших наименование «Море-1» и «Легенда», имело в своем составе спутники активной и пассивной разведки, способные обнаружить группировку кораблей и определить сигнатуру их РЛС и национальную принадлежность. Спутники активной радиолокационной разведки летали на низких орбитах и были способны выдавать свежую информацию о целях каждые 20—30 минут; в эту информацию входили скорость и курс кораблей. Спутники пассивной разведки перехватывали электромагнитную сигнатуру кораблей для их опознавания. В любой момент времени на орбите находилось не менее шести спутников разведки океана. Учитывая, что они вращались вокруг Земли на низких орбитах и имели небольшой срок службы, ежегодно требовалось запускать до 35 спутников.

В. Суворов в своей книге о ГРУ описал советскую военно-морскую разведку и сосуществование двух органов «космической» разведки:

«В Советском Союзе имеется два отдельных органа космической разведки, один из которых существует в ГРУ, а второй в ВМФ. Хотя военно-морская космическая разведка действует в интересах главного командования советского ВМФ, всю добытую информацию она передает также и в ГРУ. Взаимодействие между двумя органами космической разведки координируется начальником Генерального штаба. При возникновении серьезной ситуации перед обоими органами ставится одна и та же задача, результаты выполнения которой потом анализируются и сравниваются».

Советская космическая система оказывалась уязвимой с началом военных действий, поэтому для обнаружения кораблей и слежения за ними нуждалась в поддержке других видов разведки, которые включали, в числе прочего, и перехват американских «трансляций по флоту», что дало возможность Москве в 1970-х годах знать местоположение каждого американского военного корабля.

Советский Союз не создавал глобальных гидроакустических систем, сравнимых с американской СОСУС. Тем не менее у побережья СССР было развернуто несколько гидроакустических станций, которые могла обнаруживать приближающиеся к берегу надводные корабли и подводные лодки.

Советская система, имевшая высокую степень централизации, была сравнима с американской системой ИССО. Подобно американской системе, она, получив способность «освежать» местоположение авианосных ударных групп «вероятного противника» через каждые полчаса, достигла вершины совершенства в конце 1970-х и в 1980-х годах

Летом 1981 г. директор военно-морской разведки контр-адмирал Самнер Шапиро собрал старших офицеров военно-морской разведки на совещание для совместного решения очень важной проблемы. Среди участников совещания были аналитики из офиса военно-морской разведки, а также из ЦРУ, РУМО, военно-морского колледжа, и центра анализа ВМС. Эта военно-морская «фабрика идей» закончила совещание революционными выводами. До тех пор стратегия советского ВМФ рассматривалась как агрессивная; предполагалось, что Советский Союз в случае войны начнет очередную «битву за Атлантику» против западных морских коммуникаций в Атлантическом океане. Это совпадало с традиционными американскими взглядами на морскую войну. Теории морской мощи кэптена А.Т. Мэхена[19] подчеркивали значение контроля над морскими путями и решающих сражений. В 1978 г. ВМС США опубликовали несекретную брошюру под названием «Понимание советского военно-морского развития», которая распространялась по всему флоту; целью брошюры было помочь силам флота лучше понять своего потенциального противника. Если судить по указанной брошюре, то американская военно-морская разведка видела в советском ВМФ «агрессивную силу, способную противостоять Соединенным Штатам по всем аспектам деятельности на море»; «Советы упорно верят в старую поговорку, что лучшей защитой является хорошее нападение»; «Советы используют свой флот во многом так же, как Соединенные Штаты и Великобритания... и способны сейчас выполнять большинство функций военно-морской державы в водах, удаленных от Советского Союза».

Информация, полученная от глубоко проникших в высшие советские круги американских источников, наряду с детально обоснованными дебатами между американскими специалистами по советскому военно-морскому флоту привели к полной переоценке старых мнений. Стало понятно, что если война с Соединенными Штатами будет вестись без реального применения ядерного оружия, то Советский Союз все равно примет все возможные меры по защите своих стратегических подводных лодок из опасения изменения ядерного баланса не в свою пользу. У советского ВМФ нет собственной стратегии. Он придерживается концепции «ядерного соотношения сил», которая решит проблему войны. С советской точки зрения не было смысла атаковать морские коммуникации Запада, или же, «а ля Мэхен», искать решающего сражения. Гораздо важнее будет сохранить свои ядерные силы сдерживания. Военно-морская стратегия администрации Картера, которая делала упор на защите морских коммуникаций, стала отныне абсолютно неправильной.