Дыхание Рейвен с хрипом вырывалось из легких и казалось слишком громким в тишине камеры.

— Он великий целитель, отец. — Она сделала еще один судорожный вдох. — И он предан Михаилу. Вы верите, что у их расы есть надежда на выживание?

Священник осенил крестом ее лоб и внутреннюю сторону запястий.

— Вы их надежда, Рейвен. Разве вы об этом не знали?

Михаил дотронулся до нее своим сознанием. Он был близко, и связь между ними стала сильной. Он окутал ее своей любовью, притянул в защищающие объятия.

Держись, любовь моя.

Его бархатный голос звучал с необыкновенной нежностью.

Не приближайся к этому дьявольскому месту, Михаил. Дождись Грегори, взмолилась она.

Не могу, малышка.

На потолке вспыхнул свет, погас и загорелся вновь, словно включился генератор. Рейвен взяла отца Хаммера за руку.

— Я попыталась остановить его, предупредить, но он все равно придет.

— Естественно, придет.

Эдгар часто моргал из-за вспыхнувшего света. Он тревожился за Рейвен. Ее дыхание стало тише и еще труднее.

Тяжелая дверь с лязгом и скрипом распахнулась. На них смотрел Джеймс Словенски. Его глаза остановились на лице Рейвен, словно оно притягивало его, и встретились с ее синими глазами.

— Вам плохо? — грубо спросил он.

Она язвительно улыбнулось, хоть и далось ей это с трудом.

— Я умираю. По-моему, вам это прекрасно видно.

Она говорила тихо, но ее голос завораживал.

Словенски прошел вглубь темницы. Рейвен чувствовала Михаила в своем сознании, набравшего силу и притаившегося, чтобы напасть. И еще она вдруг почувствовала тревогу.

Подожди. Вампир приближается.

Она сделала дрожащий вдох, громко и мучительно втягивая воздух в измученные легкие.

Сильным ударом Андре отбросил Словенски к стене. Вампир встал в дверях, раскрасневшийся после недавнего убийства. Его глаза стали тусклыми, и все-таки в них читались презрение и беспощадная жестокость.

— Доброе утро, моя дорогая. Я Андре. Пришел забрать тебя в твой новый дом.

Он пересек комнату, наслаждаясь властью над ними. Когда он приблизился, глаза его потемнели от ярости.

— Тебе же было сказано получить питание от священника.

— А тебе — убираться в ад, — ответила она глухо.

Если б она могла его ударить!

— Ты поймешь, что мне лучше повиноваться, — раздул ноздри вампир.

От злости на нее он схватил священника за рубашку и швырнул о каменную стену. Это было сделано абсолютно бесстрастно.

— Если не хочешь использовать его для питания, значит, он больше не нужен.

Вампир мерзко улыбался.

Тело отца Хаммера тяжело упало на пол, отчетливо было слышно, как раскололся череп. Раздался судорожный вдох, словно легкие еще пытались дышать, а потом тихий выдох. Все было кончено.

Рейвен подавила крик, постаравшись поглубже вздохнуть. Горе было таким острым, что в первый миг ей изменило сознание.

Михаил, я сожалею. Я разозлила его. Это моя вина.

Она почувствовала, как он окружает ее любовью, а его пальцы с нежностью прикоснулись к ее лицу.

Ни в коей мере, любовь моя.

Она ощущала его печаль.

Рейвен подняла глаза на вампира.

— И как теперь вы собираетесь мной манипулировать?

Вампир склонился ниже, улыбаясь дьявольской улыбкой, и она ощутила вонь его дыхания.

— Ты научишься. Теперь ты будешь питаться.

Он щелкнул пальцами, и Словенски, едва не споткнувшись, бросился вон из камеры и вернулся со стаканом темной мутной жидкости. Его рука дрожала, когда он передавал его вампиру, старательно избегая его смертельно острых длинных когтей.

— Это тебе, моя дорогая, завтрак.

Вампир держал стакан достаточно близко, чтобы она смогла почувствовать запах его содержимого. Свежая кровь, сдобренная чем-то еще, какими-то травами, которые она не распознала.

— Наркотики, Андре? Тебе не кажется, что это несколько унизительно даже для тебя?

Она боролась за каждый вдох, стараясь выдержать, не упасть на пол и не разрыдаться от горя из-за смерти священника. Если бы она не разозлила вампира...

Лицо Андре потемнело, когда она с презрением произнесла его имя, но он ничего не ответил, а просто смотрел ей прямо в глаза, принуждая, заставляя повиноваться.

Испытывая ненависть, страх за Михаила, страдая из-за Жака и смерти священника, Рейвен собрала все силы, которыми обладала, и вступила с вампиром в ментальную битву. Ее голова взорвалась от боли, на лбу выступили кровавые капли пота, и это заставило его отступить.

Вампир на время забыл о ее неповиновении. Если она умрет, все его планы рухнут.

— Ты умрешь, если не будешь питаться. Я знаю, Михаил понимает это. Ты слышишь меня, принц? Она умирает. Заставь ее принять то, что я предлагаю.

Ты должна сделать это, малышка, нежно уговаривал голос Михаила. Иначе ты умрешь раньше, чем я до тебя доберусь. Ты должна выжить.

В кровь добавлены наркотики.

Наркотики не действуют на карпатцев.

Рейвен вздохнула, бросив на вампира еще один взгляд.

— Что здесь еще?

— Только травы, моя дорогая, травы, которые слегка затуманят твое сознание, и у моих друзей будет время, чтобы изучить, на что способен Михаил. Они сохранят ему жизнь, заперев в этих стенах. Разве вы этого не хотите? Уцелеть? Альтернатива — его немедленная смерть.

Он приблизил стакан.

Ее желудок протестующе сжался. Как легко закрыть глаза и перестать бороться за каждый вдох. Она едва могла выносить головную боль. Она виновата в том, что Жак истерзан, а отец Хаммер погиб. И хуже всего то, что из-за нее ее любимый Михаил направляется прямо в руки врага. Если она просто перестанет...

Нет!

Михаил стал резок и непреклонен.

Не смей!

Грегори поддержал протест Михаила.

От ярости, что она может выбрать смерть и подвести его, вампир схватил ее за горло. От этого прикосновения она покрылась мурашками и почувствовала тошноту. Неожиданно вампир издал крик и отпрыгнул от нее, его лицо исказилось от ярости и боли. Рейвен видела, что его ладонь обуглилась и дымилась, даже когда он судорожно прижал ее к груди. Михаил послал предупреждение и вызов.

— Думаешь, он победит? — прорычал вампир. — Не надейся на это. А теперь пей!

Он схватил ее за руку.