Неожиданно ее стало видно во всю ее длину. Волна, которая прошла под нами, поднимала теперь ее к небу. Еще несколько моментов и ее нос тоже был погребен в хаосе пены. Это выглядело так, как если бы Томсен и его команда потеряли половину корпуса своей лодки. Затем столб брызг вздыбился вертикально вверх по их боевой рубке, подобно тому, как прибой ударяет в прибрежные скалы и они полностью исчезли в облаке серой водяной пыли.

Второй помощник прокричал что-то вроде: «Бедные черти!» Бедные черти? Он что, с ума сошел? Неужто он забыл, что нас только что швыряло и трясло с таким же неистовством?

Мы продолжали поворачивать. Угол между нашим курсом и направлением волнения уменьшался до тех пор, пока мы не стали точно носом на волну.

«Замечательно!» — прокричал второй помощник, затем: «Эх, будем надеяться, что с ними там все в порядке».

Я тоже побаивался, что другая команда не сможет выдерживать курс при таком волнении. Наш поворот быстро сблизил нас. Скоро волны, разрезанные носом другой лодки, стали сталкиваться с волнами от нашего носа. Рваные фонтаны воды взлетали высоко в воздух — дюжины гейзеров, маленьких, больших, огромных…

Затем нас снова подняло вверх. Еще одна огромная волна подняла и понесла нас на своей спине, как кит чудовищных размеров. Черный стальной цеппелин, мы воспарили в небо с полностью обнаженной носовой частью корпуса.

Я видел мостик другой лодки так, будто сидел на крыше здания и смотрел на дорогу. Не искушает ли судьбу Командир? Если волна бросит нас на другую лодку…

Никаких приказов не было. Я отчетливо видел пять фигур, прижавшихся к правому ограждению мостика, с Томсеном в центре. Они все уставились на нас с открытыми ртами — как птенцы, ожидающие возвращения их матери.

Так вот как мы выглядели со стороны. Вот как видел бы нас пилот низко летящего самолета: бочонок с пятью человеками, привязанными к нему, точка в пятне пены, фрукт с белой мякотью и черным ядром. Иллюзия держалась до тех пор, пока волны не схлынули и не обнажили длинную стальную сигару корпуса.

Мы начали соскальзывать в сторону со спины кита, все быстрее, все глубже.

От Командира все еще ничего. Я увидел выражение его лица. Он ухмылялся. Старик мог скакать на тигре и при этом ухмыляться.

Затем он выкрикнул: «Глаза вниз!»

Быстро согнуться и крепко держаться, колени прижать к ограждению мостика, спину к колонне перископа, мускулы напрячь, брюшную стенку напрячь. Стена воды, бутылочно-зеленая и с геральдическим плюмажем, поднялась впереди нас, как на картине Хирошиге «Волна».

Верхушка волны вогнулась пустотой и нависла над нами. Я отвернул голову, сделал последний быстрый вдох и сложился вдвое, прижимая свою фотокамеру к груди. Молот обрушился. Я задержал свое дыхание и стал считать, подавил рвоту и продолжал считать, пока с палубы под нами не схлынула вся вода.

Наше кошмарное соскальзывание на сторону оказалось иллюзорным. Я был изумлен. Мудрый и самоуверенный Старик знал, как поведет себя левиафан. Он мог чувствовать, что происходит под нами, заранее предчувствовал движения такого морского чудовища.

Теперь был черед другой лодки раскачиваться на вершине огромной волны. Она поднималась все выше и выше, как будто удерживаемая на гигантском кулаке. Вглядываясь через видоискатель, я мог видеть как свет тускло мерцал на ее обнаженных балластных танках. Она зависла на гребне достаточно долго — так, что я смог сделать четыре или пять снимков — целую вечность — затем провалилась в следующую впадину меж волн. Рваная белопенная волна высоко поднялась между двумя подводными лодками, скрывая все остальные, как будто их здесь и не было никогда. В течение следующей полминуты я не видел ничего, кроме бурлящих серо-белых волн, вздымающихся гор цвета грязного снега. С подводной лодкой в их власти они выглядели вдвойне огромными.

Было странно думать о том, что внизу в чреве другой лодки во время этого бешеного фанданго машинисты ухаживали за своими механизмами, радист склонился над своим передатчиком, команда в носовом отсеке расклинилась в своих койках, читая или пытаясь спать, горел свет, и человеческие существа были заняты своими делами…

Я поймал себя на том, что укоризненно бормочу — я был так же не прав, как и второй помощник, забыв о том, что мы сами были на борту такого же корабля в том же самом море. Не было никакой разницы между их жребием и нашим.

Командир распорядился подать сигнальные флаги. Сигнальные флаги? Старик должно быть окончательно спятил — ну кто сможет семафорить при таком волнении?

Держа флаги как пару эстафетных палочек, он быстро отстегнул свой пояс, как только мы встали носом к следующей волне и расклинился повыше между ограждением и колонной перископа. Неторопливыми движениями шкипера с озерного пароходика он развернул флаги и передал наш позывной. Затем: «Е..с..т..ь..л..и..у..д..а..ч..а?»

Невероятно, но кто-то на другом мостике поднял свои руки, изображая сигнал «Понято». Пауза, затем, пока мы продолжали падать вниз и вздыматься вверх, он передал по буквам ответное сообщение: «Д..е..с..я..т..ь..т..ы..с..я..ч..т..о..н..н».

Как глухонемые, заключенные в проходящих железнодорожных вагонах, мы сигнализировали друг другу через летящие брызги. На некоторое время лодки зависли на одном уровне. Когда мы поднялись снова, Командир передал еще одну серию букв: «Х..о..р..о..ш..е..й..о..х..о..т..ы..ч..е..р..т..и».

К этому времени на другом мостике тоже появились флаги. В унисон мы проговорили по буквам сообщение, которое отмахали в нашу сторону. «В..з..а..и..м..н..о».

Неожиданно волна бросила нас в сторону. Мы помчались в наполненную пеной впадину, сильно накренившись на правый борт.

Высоко вверху над нами нос другой подлодки на много метров высунулся из пучины и завис в этом невероятном положении на целую вечность — достаточно долго, чтобы мы смогли увидеть обе носовые крышки торпедных аппаратов правого борта, каждую отдельную заслонку затопления и все обводы подводной части корпуса. Затем нависший нос рухнул вниз, как нож гильотины. Он врезался в море с силой, которая должна была сильно напрячь сталь корпуса. Корпус последовал за носом как клин, отбрасывая в сторону волны. Огромные завитки воды цвета зеленого стекла закрутились по бортам, прежде чем нос погрузился в хаос пены, которая в бешенном кружении поднялась в верх и накрыла мостик. Ничего нельзя было увидеть в пенящемся водовороте, кроме нескольких темных точек: головы впередсмотрящих и рука, размахивающая красным флагом.

Я увидел, как второй помощник с беспокойством глянул на Командира, затем обнаружил, что смотрю в восторженное лицо Стармеха, который должно быть уже давно был на мостике.

Обхватив одной рукой перископ, я поднялся повыше для лучшего обзора. Другая подлодка опустилась