— Прости мой пессимистичный настрой, но схожие высказывания замечены за многими историческими личностями на грани провала. Многих впоследствии клеймили как врагов Человечества. Мои алгоритмы не приемлют столь аморфной сущности, как судьба. То, что ты нашел дальнобойщиков, которым с нами по пути, еще ничего не предвещает само по себе...

Словно в ответ на ее слова из динамиков, пробиваясь через статику, прозвучало:

— Эй, «Versus»!.. Говорит «Тысячелетний кондор». Мы готовы, если вы не забыли, о чём речь.

Громобой потянулся к клавише, вмонтированной над кухонным столом:

— Понял вас, «Тысячелетний кондор». Отчаливайте.

— Добро.

Охотник перевел взгляд на помощницу и красноречиво поднял брови.

— Надеюсь, — проворчала та, — ты знаешь, что делаешь. А мне это не нравится.

Блэйз, улыбнувшись, кивнул. «Так и запишем», — подумал он, но не озвучил.

Видение растаяло в воздухе — с передником, откровенным вырезом и половником. Досадно, что грязная посуда, как обычно, и не думала никуда деваться. Из машинного отсека донеслось мерное гудение. Турбины очнулись.

Троуп счел за лучшее передислоцироваться в рубку. Тот раз, когда «Versus» пытался погрузиться в трюм другого корабля, вспоминался без приятных чувств. Усевшись в кресло, Громобой пристегнулся и уставился на экраны.

Клацнули, отсоединяясь, стыковочные крепления. Мгновением позже за иллюминатором проплыли подпорки. Старый капкан ослабил хватку, и добыча смогла выскользнуть. Турбины снизили обороты, гул, доносящийся из машинного отсека, начал затихать. Движение звездолета едва ощущалось. Тем не менее, переросток-астероид, полупланетоид с говорящим именем Алькатрас, мало-помалу оставался за кормой. Вот показался безжизненный бок, изрытый кратерами и укутанный саваном теней. Скала нехотя выпускала мошку из своего гравитационного поля. Астероидные кольца исчертили мониторы бессчетными орбитами, сулящими немалую опасность.

Скоро показался «Тысячелетний кондор», берущий крен на правый борт. Более всего, танкер напоминал огромную сигару из легированной стали, водоизмещением многие тысячи тонн, с мощными двигателями на корме и по бортам. Судно было старым, повидавшим виды, но, вне сомнений, по-прежнему надежным. Кое-где на корпусе виднелись заплаты, сделанные заботливо и аккуратно. Такая опрятность, прежде всего, свидетельствовала о предусмотрительности самого владельца. «Тот, кто не уважает свой грузовик, не уважает самого себя», — говорили дальнобойщики.

В целом танкер выглядел даже эффектно. Прожектора лихо резали вакуум лучами, пятна света метались по угрюмым астероидам. Один луч нашарил «Versus», поливая обшивку излучением в тысячи 1х. Блэйз едва успел отвернуться, избежав тем самым серьезного ожога роговицы. «Мудаки», — ругнулся он. Прожектор изменил угол на миллиметр, в то время как луч сдвинулся на десяток метров. Он образовал своего рода тропинку, по которой меньшему собрату предстояло подняться во чрево гиганта. Сигнальные огни сверкали под необъятным брюхом, образовав две алые дорожки, бегущие по всей длине звездолета, гаснущие и вспыхивающие вновь. Орудия, плохо замаскированные под турбины инверсионной тяги, притаились в тени.

То, что один из грузовых отсеков открыл гигантские створки, Троуп сперва увидел на тактическом дисплее (схема, исчерченная серпантином орбит и траекторий), а затем в иллюминаторе. Происходящему наиболее подходило определение «разверзлись», нежели просто «открылись». По краям проема зажглись огни. Погрузка в невесомости — не самая простая задача. Кэт предстояло проделать ювелирную работу. По-другому, впрочем, она не умела.

Бурый, в серых разводах бок газового гиганта непоколебимо висел по правому борту — эдакий дирижабль космических масштабов, доверху наполненный гелием. Светило, являвшееся логическим, гравитационным и навигационным центром системы Флобера, скупо дарило пучки радиации.

Танкер, или, как предпочитали говорить дальнобойщики, «тягач», поднялся выше основных колец астероидов, круживших вокруг Алькатраса подобно надоедливой мошкаре. Однако, чтобы полностью выбраться из этого капкана, следовало преодолеть две-три тысячи километров, бездарно истратить горючее на торможение и, когда гости займут место в трюме, вновь брать разгон. Опять-таки, растратив бесценные галлоны. Поэтому, принимая в расчет столь очевидную скабрезность, приходилось рисковать.

Оказавшись на пути сонма крупных булыжников, летевших, не разбирая дороги, по притертым орбитам, «Тысячелетний кондор» посчитал ниже своего достоинства юлить и маневрировать. Нет, он просто открыл огонь. Пушки, установленные на носу и корме, пришли в движение и изрыгнули плазменные сгустки.

В доли секунды астероиды разлетелись на обломки, не представляющие особой опасности. Очевидно, пушки управлялись автоматикой, поскольку продолжали вращаться, отслеживая цели. Излюбленная тактика преодоления астероидных терний, причем не одних дальнобойщиков.

Громобой почувствовал себя очень неуютно. В реальном бою плазменные орудия почти не применялись в основном по причине незначительной поражающей дальности, хотя отражающий покров защитить от них не мог. Однако, учитывая малую дистанцию, «Versus» был беззащитен... Если не учитывать того, что ИскИн способна увернуться от немалого количества залпов.

Черный проем неотвратимо приближался. Зеленые огни, мигающие по краям, создавали обманчивое впечатление чего-то привлекательного, сродни входу в парк развлечений. Но Блэйз знал, что там нет ни аттракционов, ни факиров.

Наконец тягач приблизился настолько, что его необъятная туша заслонила весь фронтальный обзор. Края трюма придвинулись с бортов, и, по мере того, как двигатели толкали «Versus», габаритные огни проплывали вдоль иллюминаторов. Внутри грузовика было темно, хоть глаз выколи.

Кэтрин включила прожектора. Узкие лучи выхватывали из темноты переборки и, в отдалении, контейнеры, громоздящиеся друг на друга у следующего погрузочного шлюза. Ими было заполнено все пространство от пола до потолка, за исключением узкого прохода. На боковых стенках контейнеров стоял символ Гильдии Оружейников — череп с парой крыльев — полулегальной организации, промышляющей соответственно операциями с оружием (продажа, скупка, ремонт, лизинг, обмен и т. д.). Это Троупу не понравилось.

В трюме царила невесомость, однако контейнеры не спешили разлетаться в разные стороны. Этому препятствовали крепкие цепи, продетые в специальные пазы и тем самым стянувшие груз в одну монолитную массу.

«Versus» подвергся схожей процедуре. Он втащил себя во тьму целиком и, заглушив двигатели, завис над полом. Теперь самое главное. Если включится гравитационная установка, звездолет со всего маху рухнет на переборки. Ни к чему хорошему, само собой, это привести не могло.

Громобой уже потянулся к передатчику, удивляясь, что компаньонка хранит молчание, а не разразилась потоком упреков в духе «...Я ж тебе говорила!..», когда раздались мягкие щелчки. Два, три, четыре. К обшивке гостя протянулись стальные тросы, на концах которых крепились электромагниты. Происходящее освещали мониторы, что транслировали сигнал с внешних камер. Натянувшись, тросы притянули корабль к полу, благодаря чему тот вовремя выдвинул опоры и обрел, так сказать, твердую почву.