Джордж Майкл, которого мы знаем по книге „Семья Майклов в Африке“ и по фильму „Барабаны судьбы“. — Я уже с детства смутно чувствовал, что моя жизнь как-то непостижимо связана с клыками, зубами, когтями зверей Черного континента. Много лет лелеял я эту мечту в тайниках своей души…»

Но «почему, — спрашивает английский натуралист Филипп Гос, — одни приходят в крайнее возбуждение, поймав какую-то бабочку или услышав трель какой-нибудь пичуги, тогда как их ничуть не занимают ни слоны, ни львы? Почему один испытывает редкостное волнение, увидев папоротник, другой — взяв в руки прядь мха, и в то же время оба совершенно равнодушны перед зрелищем, какое являют великолепные листья пальмы?»

С древнейших времен и до наших дней в романах, повестях, рассказах исследуется, прослеживается, как люди ищут друг друга, находят друг друга, добиваются друг друга, прорываются друг к другу, порывают один с другим. А то, как человек ищет сам себя, рассматривается в литературе несоизмеримо реже.

Между тем скрытые здесь загадки не менее таинственны.

Неуловимые подчас различия привязывают естествоиспытателя к предмету его исследований, определяют, чем он будет заниматься, грибами или членистоногими, кактусами или арктическими птицами, реликтовыми растительными породами вроде деревьев гингко или пицундских сосен, а то и новыми, доселе не существовавшими формами, выведению которых посвятили свою жизнь Лютер Бербанк в США и Иван Владимирович Мичурин в СССР. Одному сызмала по душе растение, другому — камушки, третьему — животные, четвертому — «сосульки на небе», как он еще в раннем детстве назвал в морозную ночь звезды.

Но вернемся, однако, к нашему герою — Карлу фон Фришу, которому еще предстоит пройти от детских увлечений, через раздумья выбора, к тому делу своей жизни, которое он прославил.

3

Неожиданно заболела мать Карла, и врачи предложили ей полечиться на южном побережье. С собой она взяла меньшого сына. Море и красоты приморской природы околдовали Карла. Часами лежал он на прибрежных скалах, вглядываясь в глубь воды, где шевелились приросшие к камням темные водоросли и текла своя таинственная жизнь.

«Может быть, именно здесь, — заметил позднее Фриш, — до меня впервые дошло, что там, где рассеянный взгляд, ничего не замечая, скользит по поверхности, терпеливому взору открываются настоящие чудеса».

Карлу потребовался второй аквариум: сверх пресноводного еще и морской. И оба он продолжал заселять — особенно рьяно с тех пор, как отец познакомил его с одним из самых страстных в Вене любителей, обладателем редкостной коллекции рыб, в том числе и декоративных.

«Обдуманного плана работы с животными у меня не было, — признается Фриш. — Просто мне доставляло неописуемое удовольствие наблюдать их».

От зоологических занятий Фриша отвлекала только скрипка. Братья разыгрывали вечерами целые концерты.

— Из нас вышел бы приличный бродячий квартет, — шутили Фриши.

В то же время Карл все внимательнее читал книги о природе, все целеустремленнее искал на их страницах сведения о своих питомцах или знакомцах.

В журнале «Аквариум и террариум» ему встретилась статья о световосприимчивости актиний. По собственным наблюдениям Фриш уже знал «морские розы», они жили у него в аквариуме с морской водой, привезенные с юга. Да, актинии слепы от природы, однако стоило зажечь вечером свет, как они принимались шевелить короткими щупальцами.

Карл отметил быстроту реакции этих, казалось, флегматичных созданий, и ему снова вспомнились майский полдень, ласточки, с лету принявшиеся подновлять прошлогодние гнезда…

— Да, живая природа не склонна терять время…

Фриш стал проверять свое наблюдение, то был первый его опыт, решивший два поставленных вопроса. Только два, тогда он еще не умел их задавать, извлекая из каждого полученного ответа новые и новые темы для разработки, обнаруживать новые и новые загадки.

Выяснив, что актинии реагируют на разную силу света, Фриш, используя прозрачные ширмы, установил и что именно на них воздействует — тепло или свет.

Итоги наблюдений он коротко изложил в письменном виде и показал свое небольшое сочинение дяде, Зигмунду Экснеру, известному физиологу. Тот внимательно прочитал отчет, сделал несколько деловых замечаний и весьма одобрительно отозвался о работе шестнадцатилетнего исследователя.

Карл почувствовал себя на седьмом небе. Шутка ли? Знаменитый профессор, маг и волшебник эксперимента, сконструировавший фотоаппарат, в котором объективом служит глаз насекомого, — в учебниках печатается его снимок «Вид из окна, заснятый через глаз светляка», — дядюшка Зигмунд отнесся к работе об актиниях совершенно серьезно!

Но тут одна из присутствующих за столом теток тоже заинтересовалась статьей Карла и, прочитав ее, высказала простодушное удивление.

— Не понимаю, Зигмунд, за что ты расхвалил эту сухомятину? — спросила она.

— В отчете сообщено все существенно и нет ничего лишнего, — объяснил Экснер. — А это — главное.

Отзыв дядюшки был особенно дорог Фришу — учителя хвалили его не часто. Он сильно хромал в языках, в истории, в математике. Из года в год родителям приходилось нанимать репетиторов, которые занимались с Карлом греческим и латынью. Оставаясь в классе готовиться к экзаменам, он не успевал справиться с письменными заданиями, и неудивительно: его надолго отвлекали мухи, бившиеся о стекла в классной комнате.

«Почему они так жужжат?» — размышлял школьник, забыв о лежащей перед ним письменной работе.

Мог ли он думать, наблюдая жужжащих мух, что пройдут годы, он станет профессором даже более знаменитым, чем дядюшка Экснер, превратится в почтенного деда и однажды вечером расскажет историю мухи, что жужжит и бьется о стекло! Эта история слушателям так понравится, что ее придется повторять еще не раз. А потом его станут расспрашивать о других насекомых, он расскажет о комаре, клопе, таракане, пауке, моли… Сгрудившиеся вокруг кресла дети и подсевшие к ним взрослые будут слушать рассказы о насекомых с таким же вниманием и интересом, с каким он сам когда-то слушал повесть о трех праведных гребенщиках. Потом эти истории соберут в книгу, и он шутливо назовет ее «Десять маленьких соседей по дому». Книгу будут издавать и переиздавать в странах немецкого языка, переведут на английский, на русский. Русское издание озаглавят «Десять маленьких непрошеных гостей». Французы воспользуются тем, что у них есть слово, обозначающее одновременно и хозяина, и гостя, и дадут книге заглавие, которое можно перевести так: «Десять маленьких гостей — хозяев наших жилищ». Здесь, во Франции, книга будет удостоена премии в числе лучших произведений о науке для юношества. И получится, что рассказам о знакомых незнакомцах, об известных неизвестных станут внимать внуки и внучки, бабушки и дедушки во многих странах…

Сообщи это тогда Фришу кто-нибудь, вряд ли бы он поверил прорицателю. Да