Бабочка сияла алым, озаряя весь зал и давая понять, что я нагло вру. Присяжные стали обеспокоенно перешёптываться, не понимая, в чём дело, в золотых глазах Вейсса мелькнули хулиганские искорки восхищения, командор уставился на меня с недоумением, а прокурор встал с места:

– Протестую! Давление на свидетеля…

– Протест отклоняется, давления нет, – ответил судья, затем повернул голову ко мне. – Однако должен признать, что свидетель решил странно давать показания. Анестэйша Игнаровна, Вы издеваетесь над судом?

– Нет, – ответила я честно. На этот вопрос запрета от отца у меня не стояло.

– Вы себя точно хорошо чувствуете?

– Нет, плохо, Ваша честь, – ответила я, внутренне ликуя.

– Скажите, на Вас оказывал какое-то давление или влияние Ваш отец? – первым сообразил Эрик Вейсс.

– Нет, что Вы, господин адвокат, мой отец ни в коем случае не оказывал на меня никакого давления и не предпринимал никаких противозаконных методов влияния на мой мозг, – произнесла я мстительно, а детектор заполыхал на моей руке ослепляющим алым.

Присяжные с шумом повскакивали со своих мест, что-то заголосил прокурор, грязно выругался мой отец, встрепенулся судья, одобрительно подмигнул мне, а зал суда моментально наполнился роботами с эмблемами Планетарной Полиции на корпусе. Мои слова в сочетании с показаниями детектора лжи были подобны взрыву атомной бомбы.

– Протестую! – попытался вставить слово прокурор, но его голос утонул в гуле возбуждённых таноржцев.

Судья включил и выключил сирену, призывая всех к порядку. Я, понимая, что мои показания всё ещё записываются, набрала полные лёгкие воздуха и, перебивая гомон толпы, закричала:

– Командор Киар Леру не сделал ничего такого, за что я бы его не простила. Но это личное, а потому я не хочу рассказывать, – детектор, что металлической частью прилегал к моей бешено бьющейся жилке на руке, окрасился зелёным. Пользуясь всеобщей суматохой, я опустила руку под стол и просунула под механический браслет мизинец левой руки, таким образом отводя от кожи чувствительные пластины робота. От этого робот стал затухать, и пока зелёный свет полностью не померк, я торопливо произнесла:

– Что касается эмоционального взлома сознания, то его не было. Я просто сильно устала в тот день и почувствовала себя плохо, а командор почему-то решил, что он всему виной. Но это не так.

И я демонстративно сняла с руки и положила на стол детектор лжи. Это оказалось как раз вовремя, он уже почти потух. И лишь заинтересованный взгляд адвоката, остановившийся на моих руках на несколько терций дольше положенного, заставил меня задержать дыхание.

Судья наконец-то призвал всех к тишине.

– Ваша честь! – тут же заговорил адвокат. – В виду последних показаний и плохого самочувствия свидетеля, прошу отпустить Анестейшу Радосскую вместе с офицером Космического Флота. Мы все прекрасно поняли, что на неё оказывается давление со стороны отца, и отпускать её вместе с ним было бы вопиющей ошибкой. Кроме того, в свете оглашённой информации, теряют смысл все обвинения в адрес командора касательно превышения его полномочий.

Судья несколько долгих секунд смотрел на адвоката, а затем кивнул.

***

Когда его клиент в лице цварга Киара Леру признался, что применял эмоциональный взлом сознания к человеческой девушке, Эрик хотел взвыть в голос. Зачем же этот придурок сознался? Эльтониец с лёгкостью бы опротестовал вопрос, заявив, что как минимум, любой гуманоид имеет права не свидетельствовать против себя, да и где доказательства преступления… Но Киар Леру был благородным идиотом. Он отказывался понимать, почему его старый знакомый, пускай и не относящийся к кругу друзей, повёл себя так неосмотрительно и глупо. Он уже мысленно смирился, что это будет первым проигрышем в его практике, когда неожиданно зацепился взглядом за девушку. Такое отчаяние и мольба были в её глазах, что он просто не мог не попытаться изменить ход процесса.

***

Киар чувствовал еле уловимый пряный аромат, исходящий от Анестэйши.

– Что касается эмоционального взлома сознания, то его не было. Я просто сильно устала в тот день и почувствовала себя плохо, а командор почему-то решил, что он всему виной. Но это не так.

Признание девушке вкупе с подтверждающим её слова детектором лжи были подобны грому среди ясного неба. Командор впал в оцепенение, не понимая, как такое может быть. Он же сам прекрасно помнил, как всячески расшатывал её психику, а затем нанёс сокрушающий удар. Он помнил дикий страх, сменяющийся пониманием и омерзением со стороны тогда ещё Станислава. Как она это сделала? Неужели это у него помутнение памяти?

– Хватай свою кадетку и вылетай с Танорга, – вывел Киара из задумчивого состояния голос эльтонийца.

– Что? А ты? – не сразу уловил смысл сказанного командор.

– А я тут ещё развлекусь, – угрожающе улыбнулся малинововолосый мужчина. – Мне вот любопытно, откуда у них фотографии с военной станции, да и показания твоей кадетки оказались весьма кстати.

– Она не моя.

– Хорошо, не твоя, – покладисто согласился Вейсс, усмехнувшись. – И если ты сейчас же не выведешь не твою кадетку на свежий воздух, то, мне кажется, она вот-вот потеряет сознание.

Бросив лишь беглый взгляд на Анестэйшу, Киар понял, что не время препираться со старым недругом. Он взял не сопротивляющуюся и не задающую вопросов девушку за локоть и так быстро, как только мог, вывел её на улицу. Если ещё внутри зала суда она пыталась делать вид, что всё в порядке, то за дверьми силы окончательно покинули её. На ступенях суда пришлось подхватить Анестэйшу на руки. Она оказалась такой лёгкой, что командор даже не почувствовал её веса. Руки блондинки были ледяными, лицо равнодушным, а глаза безжизненными, но больше всего Киара напрягало практически полное отсутствие эмоций, будто он нёс на руках неодушевлённый предмет, а не человека.

– Ещё немного, Анестэйша, и я подумаю, что тебе нравится путешествовать на моих руках. Вначале ты потеряла сознание после тобой же завязанной драки с ларками, теперь вот активно делаешь вид, что тебе нужна помощь, – произнёс он насмешливо, пытаясь растормошить девушку.

Цварг уловил еле заметную нотку цитрусового возмущения с пряным послевкусием. Хорошо, значит надо и дальше стараться в том же духе, чтобы она очнулась. Знать бы, что именно сделал с ней этот урод.

– Сейчас мы идём к моему истребителю, он припаркован совсем близко. Это таноржский «Тигр» последнего поколения. Летала когда-нибудь на таком?

Тишина. Нет эмоций. Неинтересно, значит, надо что-то другое.

– Анестэйша, не смей тут мне умирать! Между прочим, у тебя в следующем семестре первый практикум! Я хотел выбить для своего направления что-то экзотическое, слизней Кашито посмотреть или на муассанитовые горы на Цварге.

Свежее, как мята, удивление пробилось сквозь толщу льда, кадетка даже пошевелила пальцами. Киар возликовал и в таком же духе продолжил нести всякую чушь, чтобы только заинтересовать Анестейшу. До космопорта офицера Космического Флота с девушкой на руках пропустили без всяких вопросов, лишь при подходе к истребителю какой-то роботизированный сотрудник сунулся уточнить, есть ли разрешение на покидание планеты. Киар что-то рявкнул на глупую железяку и аккуратно положил девушку на сиденье «Тигра», после чего тщательно пристегнул её ремнями безопасности. Истребитель космического флота покинул Танорг за считанные минуты. А вот уже в глубоком космосе, вбив координаты главной станции, Киар вновь обернулся к хрупкой девушке, пытаясь нащупать её ускользающий остро-пряный аромат. Как назло, он практически не чувствовал его.