Тут что-то другое...

Или прав Пробиркин? Мальчик — лишь видимость, оболочка, скрывающая...

ЧТО???

Ответа не было. Не могло быть.

Хорошо. Зайдем с другой стороны.

А что Тамерлан хотел? Здесь и сейчас? Из действий можно вычислить их побуждения, а из побуждений — понять кое-что о том, кому эти побуждения принадлежат. Потому что морковка тянется к солнцу, кролик — к морковке, а удав — к кролику... Кто же тянется к удаву?

Он не хотел никому зла, — уверилась Света с полной ясностью, — и добра тоже, он искал что-то, потерянное и необходимое, без чего не мог существовать и даже не мог умереть... А переполнявшая его сила разбрызгивалась в стороны, разлеталась случайными каплями, и никто не смог выдержать этот нежданный дар — силу без любви..."

И еще одно поняла она, не удивляясь неожиданному прозрению: Тамерлан нашел, что искал.

Света шагнула вперед и недоуменно заметила странное движение на лице Тамерлана, искривившее окровавленные губы. Господи, да ведь он пытается улыбнуться, я никогда не видела его смеющимся или просто улыбающимся, он уже забыл, как это делается, бедный, бедный...

Она сделала медленный шаг и еще один, неотрывно глядя в черные бездонные глаза и вдруг поняла, что желтое пятно на огромном, во всю радужку, зрачке — не бесформенная клякса, а изображение кошки с какими-то странными, вытянутыми пропорциями — кошки, свернувшейся в умиротворенной и спокойной позе. Это не кошка, вспомнилось вдруг, это Базарга, Зверь Ужаса и Надежды — понять, откуда она это знает, Света не успела.

Потому что ее губы прижались к его губам.

А затем она умерла.

ОНА лежит лицом вниз на теплом и ласковом мху ровной, идеально круглой полянки. И рыдает. Шаги неслышны, но ОНА чувствует и знает, кто подходит к ней.

— Что ты делаешь? — Базарга говорит (говорит ли?) по-матерински нежно.

— Я плачу...

— Отчего ты плачешь?

— Мне грустно...

— Не грусти...

"...Нет, нет, нет! Это не со мной! — бьется у НЕЕ в голове. — Я просто где-то читала или слышала этот разговор... Я сама представила и выдумала этого странного зверя, эту ласковую смерть на мягких лапах..."

Полянка, мягкий мох, окружающие деревья — рвутся и комкаются. ОНА проваливается (или поднимается?) куда-то. Все исчезает. Только голос Нежной Смерти продолжает звучать рефреном: не грусти, не грусти, не...

...Они лежат рядом на прибрежном песке — беловолосый мальчик и потянувшаяся, прильнувшая к нему молодая женщина. Сверху они кажутся спящими и медленно удаляются, становятся все более кукольными и ненастоящими — две забытых в детской песочнице игрушки.

"Вот так, — думает Света — или то, что от нее осталось. — Вот так оно, значит и бывает. .. Не врали те, кого вытаскивали с половины дороги... Но никто и никогда не смог рассказать о конце пути..."

«У твоего пути нет конца!»

Она не слышит этот голос, раздавшийся в мозгу. Ей уже нечем слышать. Но это — и не звуки, чистая мысль воспринимается всем тем, что по инерции продолжает считать себя Светой... Да, это не голос, произносящий слова; это гораздо ярче, богаче оттенками и чувствами, чем любые комбинации модулированных звуков. И она чувствует — это Тамерлан, точнее не Тамерлан, а...

Света (?) снова ощущает тугой обруч, сдавивший память; это кольцо сейчас дрожит, разрываемое новой, неведомой силой — еще немного, еще чуть-чуть, и...

...ОНИ кажутся двумя сияющими клубками сжатого, спрессованного в тугие шары света — голубого и алого. ОНИ пронзают стремительным полетом запутанный лабиринт разноцветной паутины; мелькание слепящих нитей меняется безумным калейдоскопом лиц и вещей, все звуки Мира гремят единой какофонией. Полотно времен распускается на пряди, ОНИ встают на одну. Слившиеся потоки материи замедляются и распадаются на людей и предметы. Появляются звуки — отдельно слышимые.

ОНА узнает — по мельчайшим оттенкам, по крохотным деталькам, по какой-то вовсе неуловимой ауре — тот Мир, в который чуть было не шагнула Света в странном переулке Солнечноборска, — но не шагнула, испугавшись. Теперь Света — ЕЙ, не-Свете, — кажется персонажем снившегося от первого лица кошмара.

ОНА с жадным любопытством (но чем? чем??) смотрит на незнакомый Мир. Смотрит и видит — не глазами.

Но не только видит.

ЕЙ кажется, органов чувств стало даже больше, чем раньше; кажется, информация об окружающем хлещет со всех сторон, полными потоками — но что-то в НЕЙ, оставшееся от той Светы, пытается втиснуть эти потоки в узенькие русла прежних пяти чувств... (ОНА — впервые — ощущала прежнюю Свету как обузу. Как мертвый, ненужный кокон, мешающий бабочке вырваться в мир и расправить свои прекрасные крылья.) Но старые русла тесны бушующим потокам, берега постепенно размываются.

При полном отсутствии органов слуха и зрения, обоняния и осязания, не-Света видит — одновременно — тысячи не замечаемых в прежней жизни мелких деталей предметов, и различает тысячи оттенков. Более того — видит то, что внутри, сокрытое от обычного глаза. То же происходит и со звуками — ОНА слышит их миллионы — но может при желании выделить любой: стук сердца отдельного человека, зажатого в тысячной толпе, шорох, издаваемый отдельной травинкой в бескрайнем поле. ОНА знает, каковы предметы на ощупь, не притрагиваясь к ним; знает их вкус, не поднося их ко рту; знает запах всего, не сделав ни единого вдоха. ..

И — ОНА знает этот Мир. ОНА бывала в нем. ОНА любила его...

...Вокруг стоят — не замечая и не ощущая ИХ — люди. Много. Армия.

«Хайле Арно!!!!» — крик тысяч глоток катится над нешироким полем, стиснутым подступающим лесом: деревья совсем незнакомые, — нет! — ОНА узнает их, названия всплывают, ОНА уже не поражается ничему...

«Хайле Арно!» — кричат люди и... И другие, — невысокие, длиннорукие, кажущиеся сутулыми из-за мускулистых загривков (саарги?..) - новые имена и названия, рвущиеся из глубин сознания, уже не удивляют.

Невысокий, молодой рыжеволосый человек двигается вдоль строя — и ОНА узнает персонажа своего (чужого?) сна; рядом с ним идут другие — люди и не-люди, — но все эти крики, все внимание и все эмоции направлены на него и только на него. Он идет медленно, осторожно наступая на правую ногу, — это не хромота, просто память тела о недавно зажившей ране...

«Ты помнишь его?!»

ЕЙ кажется, что отчаянный вопрос не-Тамерлана рвет и корежит ткань этого Мира. Но, похоже, никто из присутствующих ничего не замечает, не слышит и не чувствует. Лишь невысокий человек (Арно?), еще больше замедляет шаг и смотрит вполоборота в их сторону. Но и он ничего не видит.