Иное дело – Кисмет.

Он злобно покосился на нее через плечо. Она сидела в желтом виниловом кресле-груше, которое затащила в тень чахлых деревьев.

Несколько лет назад это была самая крутая телка. Ему завидовали все мужики. Характер у нее был еще тот. Она ничего не боялась, даже его.

Черт, в те времена, если ей что-то не нравилось, она набрасывалась на него как тигрица, готовая выцарапать глаза и впиться в него зубами. Но и он умел постоять за себя. Схватка обычно заканчивалась отличным сексом. Насилие заводило ее, возбуждало. Чем грубей, тем лучше. Когда она кончала, то извивалась и орала, словно одержимая бесами.

Теперь же глаза, которые раньше сверкали огнем, едва отражали свет. Мертвые глаза. Да и трахать ее было, что твой труп. Она скорее терпела, чем участвовала.

Она даже внешне стала другой. Закрывала свои татуировки и зачесывала назад волосы. Он уже забыл, когда она в последний раз надевала что-то такое, что подчеркивало бы ее фигуру. Разговаривала она тоже не так, как раньше.

Он же задался целью вернуть к жизни старую Кисмет. Своей покорностью она будто бросала ему вызов. Дикая кошка по-прежнему сидела в ней, только глубоко куда-то спряталась. За равнодушным взглядом скрывалась настоящая Кисмет, которой было наплевать, что про нее скажут. Он это знал. Оставалось лишь придумать способ, как снова вытащить ее на свет божий.

Эта стерва стоила того дерьма, через которое он из-за нее прошел.

Или нет? Он бы давно ее бросил, еще много лет назад, если бы не одна вещь. Она сама рвалась уйти. И была бы только рада, если бы он дал ей под зад коленом. И лишь по этой причине он держал ее при себе. Да пусть хоть ад покроется ледяной коркой, он ее не отпустит. Однажды она уже выставила его на посмешище, сбежав от него.

Впрочем, смеется тот, кто смеется последним. Разве не так?

Как только Спарки окочурился, они вновь сошлись, и все стало, как в старые времена. Э, нет, приятель, не ври. Ее стало не узнать. Куда только подевалась прежняя Кисмет? Теперь она смотрела сквозь него, как будто он был пустым местом. Единственное, что способно сорвать с нее эту равнодушную маску, это страх. Стоило ее припугнуть, как она становилась, как шелковая.

Он же вошел во вкус. Пугать ее стало его любимым занятием.

Он поднялся и вытер о выцветшую тряпицу руки.

– Иди в дом.

Услышав его голос, она вздрогнула, как будто он ее разбудил. Кстати, была еще одна вещь, которая жутко действовала ему на нервы. Это ее привычка сидеть и о чем-то мечтать. Как будто у нее был свой собственный мир, в который она не желала его впускать.

– Внутри душно, – сказала она. – Лучше посижу здесь, на свежем ветерке.

– Я, кажется, сказал, иди в дом.

– Зачем?

– А ты как думаешь? – вкрадчиво спросил он и, схватив ее за руку, причем так резко, что едва не вывихнул из сустава, заставил ее подняться на ноги. Она вскрикнула.

А в следующий миг рядом с его «Харлеем» остановилась какая-то тачка. Дверь распахнулась, наружу вылез какой-то мужик и посмотрел на них поверх крыши своей машины.

Циклоп отпустил руку.

– Это еще кто?

– Понятия не имею.

Высокий, тощий тип вышел из-за машины и направился в их сторону. Пронзительный взгляд и недобро поджатые губы. Коп. Циклоп таких узнавал за версту. Возможно, у чувака под курткой спрятана «пушка».

– Кто ты такой и что тебе нужно? – ощерился Циклоп.

– Да вот ищу одного чувака по кличке Циклоп. Ты, часом, не он самый?

Циклоп сложил на груди татуированные ручищи и с наглой усмешкой тряхнул головой, звякнув при этом серьгой, что свисала из уха.

– Допустим, что я. Что дальше?

Но тип в ветровке проигнорировал его вопрос.

– А ты Кисмет? – спросил он у женщины.

– Да.

– Заткнись! – рявкнул на нее Циклоп. – Нечего с ним разговаривать.

Он злобно посмотрел на незнакомца, задницей чуя, что тот явился сюда неспроста.

– Ты сам кто такой?

– Алекс Пирс.

– Первый раз слышу.

– Не слышал и не надо. Но со мной еще кое-кто, и у нее есть к тебе вопросы.

Шагнув назад к машине, он распахнул дверь пассажирского сиденья и поговорил с тем, кто там сидел. Вернее, с той. После чего помог ей выйти. Лучи полуденного солнца тотчас вспыхнули пламенем на рыжих волосах. Не узнать ее было невозможно.

– Матерь божья! – воскликнул Циклоп. Куда только подевалась его воинственность.

Вместе эти двое зашагали в его сторону. Тип, который явно был похож на копа, шел плечом к плечу со своей спутницей, как будто боялся отпустить ее от себя. Хотя ей это было явно не нужно. Храбрая бабенка, подумал Циклоп. От горшка два вершка, но смелая. Он это понял с первого взгляда.

– Мое имя Кэт Делани.

– Да я и сам вижу, – ответил Циклоп. – Небось, за мальцом приехала?

Кисмет тотчас вскочила на ноги. Коробочка с бусами полетела на землю. Бусинки рассыпались и теперь лежали, искрясь и переливаясь на солнце.

– Нет, я никуда его от себя не отпущу!

– Мама!

Циклоп обернулся на голос. Сунув палец в рот, в дверном проеме стоял мальчишка и смотрел на них широко раскрытыми глазами. От его взгляда Циклопу всякий раз становилось не по себе.

Он открыл было рот, чтобы гаркнуть на него – мол, убирайся в дом! – как вдруг рыжая испуганно вскрикнула:

– Майкл!

Кэт смотрела на мальчика как зачарованная. Тот бросился из дома к матери и, подбежав к ней, зарылся лицом в ее юбку.

– Вы мама Майкла? – убитым голосом спросила Кэт. Женщина нехотя кивнула. Тогда Кэт повернулась к байкеру. – В таком случае вы Джордж Мерфи?

– Так вот каким ветром тебя занесло сюда. Забрать у нас ребенка, чтобы потом показать его по телику. А там глядишь, кто-то его усыновит?

Кисмет расплакалась. Кэт протянула к ней руку.

– Не волнуйтесь, я приехала не из-за Майкла.

Циклоп насупил брови.

– Если не из-за него, тогда какого хрена вам здесь нужно?

Шерри права, подумала Кэт. Мать и ребенок действительно любят друг друга. Тем временем Майкл ее узнал и смотрел на нее со слабой улыбкой, хотя и стоял, по-прежнему вцепившись в материнскую юбку.

Кэт повернулась к байкеру и смерила его презрительным взглядом.

– Это ты посылал мне письма с угрозами? Если да, то предупреждаю заранее: я написала заявление в полицию. И если придет хотя бы еще одно…

– Послушай, ты, сука!..