Как быстро прошла эта ночь. Не спавший уже пару суток Стэфан, держался лишь на тонизирующих заклинаниях. Тянуть дальше было некуда. Всё готово. Пентаграмму он начертил на чистом его стараниями полу в спальне, не желая ложить Мелору на каменный пол в лаборатории. Его пока ещё жена спала мирным крепким сном, который он усердно поддерживал, не позволяя ей очнуться.

Сомневаться в том, что она откажется, как только поймёт что именно он задумал, не приходилось. Чистая душой, любящая и самоотверженная, его девочка, ради которой он жизнь готов отдать. Собственно, уже совсем скоро.

За окном вершины Андуин начали окрашиваться в алый цвет, знаменуя начало нового дня. Его последнего. Подошёл к кровати, застыл на миг, разглядывая прекрасное лицо с пухлыми приоткрытыми губами, густыми веерами ресниц, отбрасывающими тени на бледные щёки. Малодушно подумал, что может не стоит это делать сегодня, может стоит дать ей время отдохнуть после всего, что случилось. Но сам же себя и оддернул. Ждать нельзя. Чем дольше она с ним, тем сильнее их связь, тем сложнее её будет разорвать даже на смертном одре, даже ему. И в результате будет страдать без него. Этого он точно не мог допустить. Сейчас же можно обойтись малым. Она потоскует немного и сможет жить дальше. Возможно даже её зверь выберет ей другую Пару. И другой мужчина будет любить это сладкое прекрасное тело, целовать эти губы, и пропускать сквозь пальцы шёлк её волос. А он даже убить его не сможет за это.

Низко зарычав от безысходности, Стэфан сжал до хруста челюсти и склонился к спящей девушке. Подхватил на руки, прижал к себе, вдохнул её тонкий аромат и пошатнулся от сокрушительной боли в груди. Обвёл ещё раз затуманенным взглядом любимое лицо, поцеловал растрёпанную макушку и, едва переставляя ноги, подошёл к начёртанной пентаграмме. Буквально рухнул на колени и бережно уложил девушку на отведённое ей место. Развёл руки, чётко расположив в нужных лучах, то же самое сделал с ногами. Немножко подвинул голову и, склонившись, запечатлел на губах последний поцелуй, зажмурившись до тёмных пятен перед глазами. Оторваться от её губ, прощаясь, было самым тяжёлым, что ему доводилось делать в обеих своих жизнях.

Первые солнечные лучи багровым огнём залили комнату, позолотив девичье тело на полу. И Стэфан, прижавшись напоследок лбом к её лбу, поднялся на ноги, чтобы занять своё место в верхнем луче пентаграммы. Опустил руки по обе стороны от головы Мел и начал напевать заклинание.

Такая знакомая боль выкручивала ей кости, выворачивала суставы и сжигала разум на медленном костре. Как часто ей снилась эта боль. И всё же было в этом чувстве что-то неправильное. Раньше её разрывало на куски, раньше скулила и ревела её медведица, которую утаскивало от неё, рвя жилы и магические связи, а теперь болело то чего, уже не было давно, зажигались новые магические связи, возвращая утерянное.

Мелоре казалось, что она скулит, орёт и выгибается дугой от дикой муки, но тело её не двигалось, и разум метался, словно в клетке. Ей хотелось проснуться, но кто-то не позволял. И она могла лишь молча плакать, едва чувствуя, как струятся по щекам слёзы.

А потом боль кто-то забрал. Нет, далеко не всю. Ей по прежнему хотелось выть и кататься по полу, но теперь, помимо этого она ещё и начала осознавать происходящее. И эмоции. Оголённые нервы, словно громототводы молнии, ловили теперь уже чужую боль. А помимо боли тоску и решимость. Стэфан. Их связь вибрировала, как никогда ощутимая, и она всем существом чувствовала, как муж вытягивает из неё боль, отдавая обратно лишь безграничную любовь и… силу. Так много силы.

В своём сне она стояла посреди клубящихся сумрачных теней, что ластились к ней, выпрашивая ласку. Тело звенело, переполненное этой мощью, а внутри ворочалось что-то смутно знакомое и давно забытое, такое родное. Она горела, ощущая как свиваются новые магические связи, притягивая обратно то, с чем она уже простилась. И это было мучительно. Но, кажется, у Стэфана получалось.

Глотая слёзы благодарности, девушка зажмурилась и услышала жалобное ворчание. Её медведица очень соскучилась. Она стояла напротив на задних лапах и смотрела влажными бусинами тёмных глаз. Такая родная. И между ними сплетались многочисленные нити, мерцая, поглощая силу в немеряном количестве. Это было невозможным, невероятным, в голове не укладывалось, но тем не менее пооисходило. Мел закусив губу, рассматривала это чудо и не понимала. Её сил не могло хватить. Эта новая связь, она шла от неё, значит должна опустошать именно её, ведь затраты ощущались колоссальные. Её должно было выжать до дна, вытянуть весь резерв, но тот ощущался почти не затронутым. Может это сон? Такого не может быть. Медведица заворчала мотнула головой, будто указывая ей на что-то. Махнула когтистой лапой и Мелора обернулась. Чтобы увидеть стоящего на коленях Стэфана. Он склонился над её собственным распростёртым в пентаграмме телом. Низкий голос, так часто пробирающий её до мурашек, напевал незнакомое заклинание. Мужчина творил своё колдовство и отдавал свои силы ей. Неужели он настолько силён, что сможет это выдержать?

Она качнулась к нему и новообразовавшиеся связи застонали, натягиваясь, как струны, заставляя реветь испуганно медведицу. И Мел застыла, раздираемая между мечтой об исцелении и всё более ощутимой тревогой за любимого. Нити становились всё плотнее, возвращалось давно забытое ощущение внутреннего зверя. И это было бы так прекрасно, если бы не вид Стэфана, не его поникшие плечи и опущенная голова. Если бы не ощущение, что он…. Прощается. Сила продолжала напитывать её, а он всё не останавливался. И Мелора оледенела, осознав внезапно, что и не собирается. Он хочет отдать ей всё.

— Стой!!! Не смей!!! — закричала она и рванулась, что есть мочи.

Полный боли рёв её второй сущности, слился в одно с её собственным рыданием, когда девушка сама начала рвать ту связь, что так хотела вернуть. Стэфан уже даже не пытался её остановить. Он слишком далеко зашёл, слишком много отдал, чтобы осознавать происходящее. Нити словно сотканная за ночь паутина были ещё такими непрочными. Они не успели закрепиться, не успели стать реальными. Возможно вложенная в них сила ещё сможет вернуться к своему хозяину. Пальцы сминали это бледное кружево, безжалостно уничтожая теперь уже точно навсегда. И лишь на мгновение она замешкалась, встретившись взглядом со своей медведицей.

— Прости. Он мог бы быть нашим. Ты же чувствуешь. Я не могу его потерять. — плача, прошептала Мел, обрывая последнюю нить.

Уже разворачиваясь к поникшей фигуре мужа, она услышала прощальный рёв большого зверя, уходящего от неё навсегда. И в этом звуке было понимание и одобрение.

— Стэфан!!! — упав рядом с ним на колени, девушка попыталась оторвать его руки от пентаграммы. И прикипела взглядом к своему собственному лицу. Она спит. Это сон. Нужно проснуться. Немедленно.

Продравшись сквозь пелену наведённого сна, она чувствовала себя так, словно вынырнула из дна глубокого омута. И отчётливо поняла, что единственная причина, по которой это у неё вообще получилось, состояла лишь в том, что тот, кто удерживал её во сне, уже едва жив от потери сил. Распахнув резко глаза, выгнулась, делая глубокий вдох. Тело ломило от пережитой боли, голова пульсировала и трещала, как после ментального удара, но Мелора даже не подумала обращать на это внимание. Едва осознав, что она действительно лежит в пентаграмме, девушка перевернулась и с ужасом уставилась на завалившегося набок Стэфана. Скуля от страха, она поползла к нему, неуклюже загребая ногами по полу. Впилась пальцами в широкие плечи, толкнула безвольное тело, чтобы припасть ухом к груди. Сердце едва билось. С трудом сконцентрировалась на собственных силах и сплела диагностирующее заклинание, снова проклиная тот факт, что ни на секунду не целитель. Он умирал. Медленно угасал.