того, чтобы говорить ей, какая она красивая, я уделял больше внимания важным вещам, типа какая она умная и какая сильная. И с тобой я стараюсь обращаться так же. Потому и не говорил тебе, как ты хорошо выглядишь и какой красивой я тебя считаю. Но я рад, что не говорил тебе об этом до сих пор, потому что ты никогда еще не была такой красивой, как сейчас. – Я поцеловал ее в кончик носа. – Счастье тебе к лицу, Кенна.

Она с улыбкой коснулась моей щеки.

– И все благодаря тебе.

Я покачал головой.

– Я отвечаю за сегодняшний вечер. Но это не я копил деньги, приехал в этот город, работал целыми днями, и…

– Леджер, я тебя люблю. – Она сказала это так легко, как будто это самая простая вещь на свете. – Можешь не отвечать. Я просто хотела, чтобы ты знал, как…

– Я тоже тебя люблю.

Она улыбнулась и потянулась ко мне губами. Я поцеловал ее в ответ, но она продолжала улыбаться. И как бы я ни хотел сорвать с нее одежду и прошептать я люблю тебя в ее кожу, я предпочел просто держать ее в объятиях и дать нам время снова осознать все, что сегодня произошло.

Столько всего случилось. И столько еще впереди.

– Я не буду переезжать, – сказал я.

– То есть?

– Я не буду продавать этот дом. Я продам новый. Я хочу остаться здесь.

– Когда ты это решил?

– Вот только что. Мои все тут. Это мой дом.

Может, это и безумно, если вспомнить, сколько сил я вложил в строительство, но Роман тоже работал там. Может, я продам его Роману по себестоимости. Он это заслужил. В конце концов, именно Роман стал катализатором всего, что получилось сегодня. Если бы он не заставил меня пойти проведать Кенну тем вечером, может быть, ничего бы так и не произошло.

Кенна продолжала что-то говорить. Она целовала меня и не останавливалась, пока, часом позже, мы, утомленные, вспотевшие, удовлетворенные, не замерли в объятиях друг друга. Я смотрел на нее, пока она не заснула, а потом стал смотреть на потолок, потому что не мог заснуть.

Я не мог перестать думать об этом чертовом голубе.

Существует ли вероятность того, что Скотти имеет к этому какое-то отношение? Или все же нет?

Это могло быть простое совпадение, но мог бы быть и знак. Сообщение от него, где бы он ни был сейчас.

А может, и не важно, совпадение это или знак свыше. Может, лучший способ смириться с потерей тех, кого мы любим, – это умение видеть и находить их везде, где только возможно. И если люди, которых мы потеряли, как-то могут нас слышать, нужно просто не переставать разговаривать с ними.

– Я буду очень беречь твоих девочек, Скотти. Обещаю.

42

Кенна

Я отстегнула ремень Диэм и помогла ей вылезти из грузовика Леджера. В одной руке я уже держала крест, так что другой просто подняла с пола молоток.

– Ты точно не хочешь, чтобы я помог? – спросил Леджер.

Я улыбнулась и помотала головой. Это должны были сделать мы с Диэм.

Я привела ее к обочине дороги, где раньше нашла этот крест, и расшвыряла носком кроссовки грязь и траву, пока не нашла под ними ямку, в которой он стоял. Я дала крест Диэм.

– Видишь эту дырку?

Она наклонилась, рассматривая землю.

– Воткни его туда.

Диэм вставила основание креста в ямку.

– Почему мы ставим его тут?

Я воткнула крест поглубже, убеждаясь, что он стоит крепко.

– Потому что твоя Нана обрадуется, что он тут, если проедет мимо.

– А папа тоже обрадуется?

Я опустилась рядом с ней на колени. Я пропустила такую большую часть ее жизни и теперь хотела, чтобы каждая минута, которую мы проводим вместе, становилась настоящей. И я всегда вела себя с ней правдиво, насколько могла.

– Нет. Наверное, нет. Твой папа думал, памятники – это глупо. Но Нана так не думает, а мы иногда делаем что-то для тех, кого любим, даже если для себя этого не хотели бы.

Диэм потянулась за молотком.

– Я могу это сделать?

Я дала ей молоток, и она несколько раз ударила по кресту. От ее усилий большого толку не получилось, так что, когда она вернула мне молоток, я ударила еще три раза, пока он не углубился в землю как следует.

Я обняла Диэм, и мы смотрели на крест.

– Ты не хочешь что-нибудь сказать своему папе?

Диэм подумала минуту и спросила:

– А что сказать? Загадать желание?

Я рассмеялась.

– Можешь попробовать, но он не джинн и не Санта-Клаус.

– Я хочу маленького братика или сестренку.

Скотти, не смей исполнять это ее желание. Я знакома с Леджером всего-то месяцев пять.

Я взяла Диэм на руки, и мы пошли обратно к машине.

– Для этого нужно больше чем желание.

– Я знаю. Надо купить в «Волмарте» яйцо. Дети растут из них.

Я пристегнула ее в кресле.

– Не совсем. Дети растут в животе у их мам. Помнишь, я говорила тебе, что ты выросла у меня в животе?

– Да, точно. А ты можешь вырастить еще одного?

Я посмотрела на нее, не зная, что ей ответить.

– А может, заведем еще котенка? Иви нужен друг.

Диэм восторженно всплеснула руками.

– Да! Еще котенок!

Я поцеловала ее в макушку и закрыла дверцу.

Когда я села рядом с Леджером, он покосился на меня и указал на середину сиденья, так что я подвинулась к нему и пристегнулась. Он взял меня за руку и сплел наши пальцы. И посмотрел на меня блестящими глазами, как будто идея Диэм привела его в восторг. Потом он поцеловал меня и завел мотор.

Впервые за долгое-долгое время мне хотелось слушать радио. Любые песни, даже грустные. Я потянулась и включила его. Впервые мы в этом грузовике слушали что-то другое, кроме того плейлиста, что сделал мне Леджер.

Когда он понял, что я сделала, он взглянул на меня. А я просто улыбнулась и прижалась к его плечу.

Музыка все еще навевает мне мысли о Скотти, но они меня больше не печалят. Теперь, когда я простила себя, напоминания о нем вызывают у меня только улыбку.

Эпилог

Дорогой Скотти.

Прости, что почти не пишу тебе. Я писала тебе, когда мне было одиноко, так что, наверное, это хорошо, что писем стало мало и они редки.

Но я все равно скучаю по тебе. Я всегда буду скучать по