Именно по этой причине, Григорий Семенович и свел всех вооруженных воздушками в один штурмовой взвод. Н-да. Великоват взвод вышел. Целых тридцать шесть человек. Оно ведь на каждый десяток приходится по три бойца с такими карабинами. Ну и старшим над ними единственного десятника имеющего духовушку штатным оружием.

Соответственно, занимать позиции им пришлось с ночи, обрядившись в свои лохматки. Подкрались тихонько на расстояние семидесяти шагов от вала и замерли в ожидании момента атаки. Учитывая же близость к противнику и его настороженность, даже дышать приходилось через раз.

Редут представляет собой эдакий четырехугольник с валом по периметру и ступенькой для стрелков с внутренне стороны. Тыльная от противника сторона имеет проход без ворот, но прикрытый снаружи рогатками. За проходом насыпь, для стрелков прикрывающих вход.

Когда лешаки начали обстрел с противоположного берега, то все солдаты устремились к фасу[31], дабы достойно встретить противника. Александру даже где-то стало обидно от подобного пренебрежения. В тылу не осталось ни одного человека. Даже караульных.

Впрочем, как бы Редькин ни был возмущен подобным отношением, не воспользоваться этой глупостью он не мог. Подал знак парням и сам же рванул вперед на полусогнутых. Кхм. Ну, поначалу-то бегом это назвать было сложно. За пару часов тело успело изрядно затечь, так что скорость он набирал довольно медленно. Как впрочем и остальные бойцы. Но уже через несколько шагов кровь побежала по жилам быстрее и стало гораздо легче.

В проход они вбежали беспрепятственно. Разве только пришлось откинуть в сторону рогатки. Заняли позицию за той самой насыпью и начали садить во всех подряд. Несмотря на мушкетную пальбу их обнаружили практически сразу. Александр успел сделать только один прицельный выстрел свалив шведского солдата. Успехи остальных были не больше.

Шведы не стали втягиваться в перестрелку. У кого мушкеты или пистоли оказались заряжены, те пальнули во внезапно появившегося в тылу противника. А затем бросились в рукопашную. Практически сразу на смену ружейной перестрелке пришли частые, практически беспрерывные хлопки.

До рукопашной дело так и не дошло. Впечатление Александра оказалось все же ошибочным. В атаку бросилось не больше трети. И они их успешно расстреляли. Только двое сумели добраться до позиций взвода, но дотянуться до кого-либо им уже не дали Остальные поспешили воздеть руки, сдаваясь на милость победителя.

Александр был готов перебить весь гарнизон. Но вот что делать с пленными, даже не представлял. Но потом решил, что пусть об этом болит голова у Карпова. Лешаки же свою задачу выполнили сполна. Кхм. Ну, в смысле, на данный момент, разумеется.

* * *

— Господин капитан, слышите? — Обратился к командиру батареи дюжий сержант.

Вообще-то, офицер и сам ничуть не уступал тому статями. В минометные и артиллерийские батареи вообще старались набирать служивых поздоровее. Потому как с железом дело приходится иметь, а оно страсть какое тяжелое. Впрочем, сам Пирогов начинал еще с Измайловской сотни. Был гранатометчиком и забрасывал гостинцы за сотню метров точно под ноги мишени.

Когда Карпов решил обзавестись минометами, оказался при них. Да так и остался. На сегодняшний день он был самым опытным из офицерского состава. Правда, в науках не преуспел, а на одном опыте далеко не уедешь. Потому и минометный дивизион в артполку не ему поручили. Ну да, он на свое месте хорош и тем горд.

По приказу командира полка, он вывел свою батарею на правый фланг, укрыв за небольшой рощицей. Н-да. Ну очень небольшой. Со стороны редута она еще прикроет, но стоит пройти вдоль русла реки, как батарея сразу же окажется как на ладони.

— Слышу, Михаил Ерофеевич. Ждем сигнала.

Говоря это, Родион смотрел в сторону откуда доносилась ружейная трескотня. Далековато. Что-то около трех верст. Пальба кстати поначалу частая, постепенно стала редкой, а там и вовсе сошла на нет. И чем там все закончилось совершенно непонятно. То ли захватили лешаки тот клятый редут. То ли нет. Поди разбери. Но лучше бы захватили. Потому как если опростоволосятся, то водица может и до минометчиков добраться Оно конечно не смоет, но ноги вполне подмочит.

Взгляд вправо. Там выстроилась рота стрелков. Стоят повзводно, в промежутках картечницы, с сосредоточенными расчетами. Все прекрасно знают, что Карпов намерен вынудить шведа провести конную атаку именно с этого фланга. И радости это ясное дело не добавляет.

А вот и ракета! Ну, началось. Теперь только держись. Назад ходу нет. Как впрочем и вперед. Как сказал боярин, их задача встать здесь намертво. Не насмерть, а именно намертво, потому как если помрут, то швед далее по флангу пройдет и бед наворотит. Ну да ничего. Надо выстоять, так они выстоят. А пока…

— Батарея! Слушай мой команду. Мина шрапнельная! Четыре кольца! Десятью минами! Огонь!

Прицелы он самолично выставлял. Расстояния своим взглядом вымерял. Ну и дальномером, ясное дело. Так что, мины должны аккурат накрыть редут, набитый народом. А в каждой мине по полсотни пистолетных пуль. Мало точно не покажется. И если они посылают свои гостинцы по навесной траектории, то шведу сквозь рощицу в псковичей из своих пушек не попасть.

Вдали грохнули первые раскаты разрывов, сзади и слева рявкнули орудия батареи, обосновавшейся на редуте второго батальона. И только вслед за ними раздались громкие и глухие хлопки его батареи. От осознания того, что малость припоздал и начал самым последним, Родион скривился, словно надкусил лимон. Ну да ничего. Он свое еще в бою возьмет. Подумал Пирогов вслушиваясь в нарастающий гул канонады.

* * *

— Атаман, беда!

Скатившийся с каменного склона казак, едва не снес своего старшину. Но Игнат успел его подхватить, устояв при этом на ногах. Хорошо, хоть сложения тот был не великого. Потому встряхнул его Демин как нашкодившего котенка, и строго потребовал.

— Слышь, Сирый, ты бы не блажил, как баба на сносях, а толком сказывал.

— Так говорю же, Игнат Борисович, беда, — вновь заполошно выпалил казак.

— А в зубы? — Деловито поинтересовался атаман.

— Из-за шхеры, что в трех верстах на полдень, пять галер шведских появилось.

— Иным тут и взяться неоткуда, — отставляя казака в сторону и направляясь к склону, буркнул атаман, а потом бросил через плечо. — Ерема, собирай весь народ на «Ласточку». Петр, все картечницы с зарядами на нее же.

Все. Больше кричать нет смысла. Первые распоряжения, которые не придется менять он уже отдал. Дальше командовать в слепую, глупость. Вот сейчас глянет что к чему, а там видно будет.

На вершине расположился другой казак. Степенный и рассудительный казак. Арсений в младые годы хаживал со Стенькой Разиным. В старшину так и не вышел, но казак был добрый. В рубке равных ему Игнат не знал. И вообще, чтобы его смутить, озадачить и уж тем более заставить нервничать, нужно было постараться.