Проанализировав все, после продолжительной паузы, Папанин сказал:

— Поразительный факт. Опять — ничего. Никаких зацепок.

— Может, это не одна банда?

— Почерк ее. В Новом Крыму, под Феодосией, устроили полный разгром. На даче археолога Саватеева ломом продолбили стену, а опустошили только один примитивный сейф, унесли коллекцию античных монет. У князя Голицына в Новом Свете бронированный сейф ломом изуродовали. Через день повторили попытку и опять ушли ни с чем.

— Может, и до нас еще придут? — спросил Кожемякин.

— У них спроси, — сказал Папанин.

— И спрошу, — пообещал Кожемякин,— Поймаем, я про все у них спрошу

— Сперва поймай, — и Папанин продолжил: — И, заметьте, охотятся только за драгоценностями. Даже ценное, но габаритное, не берут. Как по-вашему, что это значит?

— Понятно: легче вывезти. И там, за границей, легче сбыть, — сказал Кольцов.

— И я так подумал, — согласился Папанин и устремил свой взгляд на Кольцова. — Вот вы, товарищ Кольцов. У вас опыт. Что бы вы предприняли в этом случае? Ну, в смысле, как вы думаете, на какой крючок их бы можно подловить?

— Не знаю, — чистосердечно сознался Кольцов. — В этих делах у меня опыта никакого.

— И все же? — допытывался Папанин.

— Думаю, надо охранять все брошенные господами особняки и постепенно вывезти из них все ценности. И мародерство прекратится. Во всяком случае, эта банда самоликвидируется или уйдет туда, где еще можно чем-то поживиться.

— Это понятно, — сказал Кожемякин. — А вот как именно ее выловить? Очень мне хочется ее наказать за такую наглость.

— Для этого надо знать, что это за банда, — продолжил размышлять Кольцов. — Где-то же они ночуют, едят, держат коней. Ездят по тем же дорогам, что и вы. Вероятно, вы даже встречаетесь с ними. Возможно, у них даже есть какие-то документы.

— А если ввести спецпропуска? — предложил Красильников.

— На это уйдет время. А его нет, — сказал Кольцов. — Они могут в любой день со всем награбленным покинуть Крым.

— Я полагаю, без хорошей добычи они не сбегут, — не согласился Папанин. — Каждую ночь выезжают на промысел. Часто — неудачно. Возвращаются туда снова и снова. Оставляли засады — не приходят. Словно их кто-то предупреждает.

— Вполне возможно, — сказал Кольцов,— Если это так, у них у первых появятся эти пропуска.

— Так что же все-таки делать? — спросил Папанин.

— Думать.

* * *

Ночью Кольцов тупо смотрел в потолок — не спалось. Несколько раз просыпался Красильников, ворчливо спрашивал:

— Чего не спишь?

— Ехать в Феодосию надо.

— Не торопись. Подмогни хлопцам. Все ж таки у тебя опыта поболее.

— Там дела.

— И это дело тоже тебя касаемо.

— Всех нас.

— Я и говорю: и тебя тоже.

Помолчали. Красильников поворочался, сказал:

— Ты спи.

— Не спится. Думаю.

— Барское занятие. Завтра будешь, как побитая собака.

Кольцов ничего не ответил. Продолжил изучать потолок. Красильников снова уснул. А Кольцов, полежав еще с полчаса, тихо встал, прошел по коридору, заглянул в комнату, где спали Папанин и Кожемякин. Разбудил Кожемякина. И когда тот вышел в коридор, Кольцов отвел его в дальний угол, спросил:

— Можешь связать меня с Харьковом?

— Вот так сразу? — удивился Кожемякин.

— Вот так сразу, — подтвердил Кольцов.

— Может, подождешь до утра? — с надеждой спросил Кожемякин. — Люди спят.

— Разбудим.

— Подожди, оденусь.

На станции они прошли на узел связи. Городок был в глубоком сне. Не брехали собаки. Лишь где-то на дальних путях, подчеркивая предрассветную тишину, время от времени сиротливо и одиноко покрикивала маневровая «кукушка».

Им долго никто не открывал. И лишь когда Кожемякин сердито назвал себя, прогремели засовы и на пороге встал заспанный дежурный.

— До утра ничего не ожидается, — опередив вопросы, доложил Кожемякину дежурный.

— Дорогу починили? — спросил Кожемякин.

— Вроде. Днем товарняк с Джанкоя пришел.

— А скажи, дружок, можешь меня с Харьковом связать?

— Так ночь же, — не понял дежурный.

— А мне ночью и нужно. Сумеешь?

— Постараюсь, — зевнул дежурный. — Только через Феодосию не получится. Попробую через нашу, путейскую.

— Ты не пробуй. Ты смоги, — нахмурился Кожемякин и мягким голосом добавил: — Очень нужно.

Дежурный присел к столу, уставленному серыми металлическими ящиками, защелкал тумблерами. И ящики стали оживать, загудели, засветились разноцветными огоньками.

Кожемякин и Кольцов присели на скамейку и с интересом молча наблюдали.

— Джанкой! Отзовись, Джанкой! Что, разбудил?… Да пришли твои товарняки, уже в Феодосии. Ты вот что: ты дай мне, пожалуйста, Александровск.

Даже на расстоянии они слышали доносящееся из трубки звучание эфира: писк, обрывки морзянки, искаженные расстоянием приглушенные голоса, требующие со второго кого-то переместить на четвертый путь, потому что… Но почему, они так и не услышали. Сквозь все эти шумы пробился грубый мужской голос:

— Кому там не спится? Ты, Джанкой?

— Владиславовка!

— Серафим?

— А то кто ж еще! — обрадовался владиславовский дежурный. — Слушай, Степан! Мне бы Павлоград!… Ничего, проснутся! У нас работа такая!… Павлоград? Спал, Коляня?… А нам не до сна! Удружи, дай мне Харьков!

Вскоре отозвался Харьков. На просьбу соединить с УкрЧК Харьков заупрямился. Какой-то полусонный железнодорожный чин стал доказывать, что по инструкции он не может занимать связь неслужебными разговорами и категорически запрещено включаться в городскую линию.

Кольцов понял, что сейчас все труды дежурного пойдут на смарку и протянул руку за трубкой:

— Дай-ка, я ему пару слов скажу! — И затем в трубку Кольцов сказал: — Харьков! Слушай меня внимательно! Делай, что тебе сказали!… Кто я? Запиши! Обеспечивал связь полномочному представителю ВЧК Кольцову. Там ответит дежурный. Попроси его срочно разыскать Манцева! И быстро! Доспишь потом!

Минут через пять отозвался Манцев.

— Василий Николавевич! Это Кольцов, звоню из Владиславовки! Большая просьба! Крайне важно! Пошлите сейчас же кого-то в Основу, там детская коммуна Заболотного. У него работает человек по фамилии Миронов. Так вот этот Миронов завтра должен быть здесь, у меня. Запишите: Миронов, Владиславовка… Потом все подробно расскажу. И главное! Этот Миронов должен выехать ко мне со всеми своими инструментами для починки и вскрытия сейфовых замков… Да, вы почти угадали: открываю мастерскую по починке замков. Нет-нет, не шучу… Какое — до утра! У меня время на часы идет, может, даже на минуты! Государственной важности дело!… Заранее спасибо!