Когда они возвращались обратно в комендатуру, Кожемякин всё пытался понять, что затевает Кольцов. Ясно, что-то связанное с сейфами. Может, решил осуществить одно из своих первоначальных предложений: опустошать все сейфы и таким образом лишить бандитов их грабительских доходов. Но уйдут ли они? Или переключатся на более мелкие кражи, станут грабить обывателей? Нет, это не решение. Надо бы ликвидировать эту наглую банду!

И уже когда они подходили к комендатуре, Кольцов спросил:

— Вы когда-нибудь рыбачили?

— В детстве ещё. Мальчонкой.

— И щук ловили?

— Щурят. Щук ловили, которые постарше. Особенно весной, когда паводок сойдет.

— А как?

— Да просто. В бочажке живца словишь, и на него.

— Вот и мы попытаемся поймать банду «на живца», — сказал Кольцов и больше ничего объяснять не стал.

Вернувшись, Кольцов сразу же уснул. Он знал: Манцев сделает всё возможное, чтобы Миронов уже к вечеру или ночью был во Владиславовке.

* * *

Утром они собрались у Кожемякина. Кольцов попросил пригласить сюда Бушкина и Гольдмана. По просьбе Кольцова они большую часть времени проводили в Феодосии, в штаб Особого отделения Девятой дивизии, которая сменила Тридцатую. Пришел один Бушкин, Гольдман остался в Феодосии.

— Я вот о чем подумал, — начал Кольцов. — Бандиты оказались не совсем подготовленными для своих бандитских операций. Мелкие сейфы им удается вскрывать. А вот бронированные, со сложными замками, им взять не под силу. Лом не берет. Могли бы, конечно, взрывать. Но дело это шумное и опасное. Советская власть установилась здесь надолго, это они уже поняли. И вряд ли их устраивает перспектива остаться здесь. Поэтому они торопятся побыстрее обогатиться и затем сбежать за границу. И я решил немного им поспособствовать.

Кольцов говорил медленно, словно вслух размышлял. На последней его фразе все с удивлением переглянулись.

— Вы не ослышались. Завтра к вечеру сюда, во Владиславовку, приедет крупный специалист по сейфам. Иными словами, «медвежатник». Наша задача: распространить о нем слух, и он должен дойти до бандитов.

— Каким образом? — поинтересовался Папанин. Было видно, что ему нравится предложение Кольцова, но пока не до конца понимал способ его реализации. — Бандиты — парни тертые. Их слухом не возьмешь — не поверят.

— Просто слухам не поверят, — согласился Кольцов.

— А если и поверят, попытаются сперва проверить, — сказал Кожемякин.

— Совершенно верно, — сказал Кольцов. — Нам надо будет постоянно держать нашего «медвежатника» в поле зрения. Задача не простая.

— У вас есть предложения? — снова спросил Папанин.

— У меня есть одно из предложений. Возможно, кто-то подскажет что-то более остроумное и менее громоздкое. Я придумал то, что придумал. Не судите строго.

— Рассказывайте! — едва ли не в два голоса попросили Папанин и Кожемякин.

С интересом ждали ответа Кольцова Красильников и Бушкин.

— Завтра или, на крайность, послезавтра в Феодосии открывается мастерская по ремонту обуви, одежды и конечно же по ремонту замков и изготовлению ключей?

— Откуда у вас такие сведения? — не понял Кожемякин.

— А мы ее откроем. Сами.

— Но причём тут обувь, одежда?

— Не нужно акцентировать внимание на замках. Так, между прочим. В этом случае еще можно надеяться, что бандиты ухватятся за наш крючок, — сказал Кольцов. — Сапожников и портных надо поискать среди своих. Важно, что б в мастерской не было чужих людей.

Кольцова слушали с куда большим интересом, чем царь Шахрияр Шехерезаду. Предложение все одобрили, иных не последовало. И, вероятно, каждый из них подумал: как все просто. Но почему же бандиты не додумались поискать «медвежатника»?

Впрочем, как его искать, чтобы не вызвать подозрение! А их мало, и далеко не в каждом городе его можно найти. Профессия сама по себе уникальная, а в дни вселенских катаклизмов еще и весьма востребованная. Поди, поищи! А тут — вот он, сам идет им в руки.

Но конечно же прежде чем привлечь мастера к своему делу, бандиты попытаются убедиться, что он — именно тот человек, который им нужен. Не преминут устроить ему проверку: не связан ли мастер с ЧК? К этому их «медвежатник» Миронов тоже должен быть готов.

Решили также, что Бушкин будет постоянно при Миронове, но при этом держаться в тени. Одинокий мастер вызовет меньше подозрений.

Заговорили о помещении.

— Найдем! — пообещал Кожемякин. — Тут, рядом с вокзалом, есть хорошее помещение. Я хотел там устроить пункт для перерегистрации.

— Владиславовка не годиться, — возразил Кольцов. — Бандиты могут больше сюда не явиться. А времени на этот спектакль у нас крайне мало.

— Где же? — спросил Кожемякин.

— Лучше всего, конечно, в Феодосии. Не знаю только, как там насчет помещений. Место нужно людное, броское.

— С этим проблем не будет, — сказал Папанин. — Где-нибудь на Итальянской улице или на Генуэзской. Может, возле Лазаревского сквера. Там всегда очень многолюдно.

— И все это за день? — с сомнением спросил Кожемякин.

— За сутки. Сегодняшний день и ночь. К утру мастерская должна быть так оборудована, чтобы ни у кого не возникало никаких сомнений.

До вечера было еще далеко, и Бушкин вызвался съездить в Феодосию и там вместе с Гольдманом поискать подходящее помещение. Благо, пустующих пока что было еще немало. Но надо было найти такое, чтобы оно отвечало всем их требованиям: для каждого мастера было бы по комнате, а у мастера по ремонту замков — и вторая, смежная, из которой можно было бы наблюдать за посетителями.

К тому же с помощью нескольких красноармейцев, которых выделили в подчинение Бушкину, надо было привести помещение в надлежащий порядок.

Бушкин покинул кабинет, Кольцов вышел его проводить. Выслушав последние наставления Кольцова, он уверенно сказал:

— Хотите — верьте, хотите — нет, но наша затея увенчается успехом.

— С чего ты так решил?

— Мне сегодня приснился снег. Вроде иду я это по полю, а кругом снег. От края и до края. Чистый, пушистый.

— Ну, снег. Ну и что?

— У меня бабка полуцыганка была. Ее дед из табора украл. Ну, не то, чтобы украл, она сама с ним сбежала. Полюбила, должно быть. Так она умела как-то сны разгадывать. Чистый снег — это удача, радость.

— Глупости все это, Бушкин, — улыбнулся Кольцов.

— А я верю. Еще когда пацаненком был, запомнил. Бабушка так говорила: когда человек умирает, его тело на земле остается, а душа в какой-то иной мир переселяется и оттуда за нами наблюдает. Они там все про всех знают: и что было и что будет. А сон, это знак оттуда. Предостеречь могут, если на человека какая-то беда надвигается. Словами сказать не могут. Человек должен сам расшифровать свой сон, понять посланный оттуда знак.