– Возьмите их с собой, на Северную, – отвечал граф. – Бог знает, что может быть через два часа.

Схватив образа из госпиталей, сестры бросились к мосту, за ними плелись раненые, кто мог – шел сам, других вели под руки, третьих переносили. На пути все чаще и чаще лопались бомбы, все сильнее и сильнее слышалась канонада…

Французы между тем все более и более распространялись по укреплению, теснили наших, и вскоре на башне взвилось французское знамя. Как муравьи, полезли французы на Малахов курган, завидя издали свое знамя. Они заняли всю переднюю часть кургана, прорвались к развалинам башни и, засев здесь, открыли самую частую ружейную стрельбу по малочисленному гарнизону.

Модлинцы два раза сбивали флаг неприятеля и сделали все, что было возможно сделать храбрым и что горсти людей было под силу. У всех амбразур, где только прорвался неприятель, он прошел по трупам модлинцев и артиллерийской прислуги. Храбрый поручик Анкудович, собрав около себя до 70 человек, два раза бросался с ними в штыки, и из 70 человек, бывших с ним при первой атаке, пошли во вторую только 40, а вернулось из нее только 6, но и те были заколоты на глазах товарищей.

Теснимые многочисленным неприятелем, наши отступали вглубь укрепления. Капитан-лейтенант Карпов, собрав вокруг себя толпу из отступавших артиллеристов и ратников курского ополчения, несколько раз ходил с ними, чтобы выбить французов из левой батареи Малахова кургана, но неприятель был слишком многочислен, но и выбить его не было возможности. Ополченцы бросались на неприятеля с топорами, артиллеристы – с банниками, но попытки их оставались напрасными – неприятель все более и более усиливался. На помощь Карпову явилось несколько рот Прагского полка, которые сначала потеснили врага, но потом задавлены были его многочисленностью. Французы обошли со всех сторон отступавших. Внутри укрепления Малахова кургана бились насмерть две отдельные кучки солдат Прагского и Модлинского полков, окруженные неприятелем. Модлинцы проложили себе дорогу штыками и присоединились к ротам Прагского полка. Уцелевшая горсть храбрых бросалась несколько раз вперед и останавливала на время наступление неприятеля. В одной из этих схваток был взят в плен капитан-лейтенант Карпов. Засевшие за блиндажами и разными укрытиями французы стреляли в упор по отступавшим. Ряды наших защитников таяли, но они все еще держались, пока в тылу их не появились новые массы неприятеля.

Несколько французских батальонов, пробежав по рву, обогнули укрепление с левой стороны и явились в тылу наших. Защищавший левую половину укрепления Замосцский полк в числе 500 человек был смят и присоединился к отступавшим. Перемешавшиеся между собой люди трех полков – Замосцского, Прагского, Модлинского – и артиллерийская прислуга столпились на задней площадке укрепления и долго своей грудью удерживали неприятеля. Таким образом, менее чем через полчаса после начала штурма Малахов курган находился во власти французов, они наполнили всю внутренность укрепления и подвигались вперед по мере того, как прибывали к ним свежие войска, вступавшие туда большими колоннами по переброшенным через ров мостам. Во рву сидели французские музыканты и играли марш. Редко кому приходилось слышать музыку при такой обстановке. Марш этот одушевлял наступавших, и французы сплошной стеной тянулись на курган. В короткое время неприятельских войск собралось на кургане до 6000 человек. Они открыли жестокий ружейный огонь по нашим войскам и окончательно утвердились на кургане.

Не так успешно действовала колонна, атаковавшая 2-й бастион в числе 7400 человек.

По равнине, лежавшей впереди 2-го бастиона, покрытой камнями и кустами, бежали, немного нагнувшись вперед, французы, направленные на 2-й бастион. Они шли на штурм великолепно, ветер дул им в лицо, полы сюртуков развевались, и это увеличивало кажущуюся быстроту их движения. Колонна эта точно так же быстро пробежала промежуточное пространство, перешла без затруднения почти совершенно засыпанный ров и явилась на бастион совершенно неожиданно. Застигнутые врасплох 550 человек Олонецкого полка были окружены, но успели, однако же, пробиться и отступить. Бастион был занят неприятелем, преследовавшим отступавших. Собрав остатки Олонецкого полка, заведовавший инженерными работами капитан Лебедев двинул их против наступавшего неприятеля. В это время прибежал батальон Белозерского полка под командой майора Ярошевича и явился начальник войск 5-го отделения генерал-майор Сабашинский с Кременчугским полком.

Когда французы бросились без выстрела на штурм, генерал Сабашинский разговаривал с капитаном генерального штаба Черняевым, присланным от Хрулева с предложением сменить 8-ю дивизию 4-й, чтобы дать 8-й отдохнуть.

– Ни за что не расстанусь с восьмой дивизией, – сказал Сабашинский, – особенно в такое время, если ее возьмут, я уйду сам.

В это время на 2-м бастионе ударили тревогу. Бросившись к Белозерскому и Кременчугскому полкам, Сабашинский двинул их на помощь отступавшим.

– За мной, ребята! – крикнул он. – Вон проклятых с бастиона! – и, помахивая костылем, пошел во главе кременчугцев.

Стремительным ударом этих войск французы были выбиты из бастиона. Они бросились бегом в свои траншеи, оставив на бастионе множество убитых и раненых. Генерал-майор Сабашинский тотчас же расставил людей за валом в шесть шеренг и открыл жестокий огонь по отступавшим, в то время когда соседние с бастионом батареи и пароходы «Владимир», «Херсонес» и «Одесса», подошедшие к устью Киленбухты, поражали их ядрами и бомбами. Устроившись в траншеях, французы несколько раз пытались штурмовать 2-й бастион, но не выдерживали убийственного огня и возвращались назад. Самые смелые достигали до рва и даже спускались в него, но или оставались в нем навсегда, или бежали обратно в свои траншеи.

В это время генерал Сабашинский получил известие, что третья неприятельская колонна, направленная на промежуточные батареи между 2-м бастионом и Малаховым курганом, прорвалась во вторую линию. Он поспешил туда, направив часть войск со 2-го бастиона.

Французы в числе 4300 человек, бросившись на штурм промежуточных батарей, должны были пройти гораздо большее пространство, чем первые две колонны, они должны были преодолеть препятствие, противопоставленное им тройным рядом волчьих ям. Едва замечено было движение этих колонн, как стоявшие на банкетах 700 человек Муромского полка и 550 Олонецкого открыли самый частый ружейный огонь. Под сильным картечным и ружейным огнем французы настойчиво подвигались вперед, ворвались в укрепление и смяли его защитников, причем командир Олонецкого полка полковник Алексеев был взят в плен, а Муромского подполковник Начек тяжело ранен, многие офицеры или убиты, или ранены. Оставшись без предводителей, смешавшиеся полки отступили во вторую оборонительную линию. Преследовавшие их французы ворвались туда же и, смяв часть Севского полка, достигли Корабельной слободки.

В это время генерал Хрулев, явившийся на место боя с резервами, остановил дальнейшее наступление неприятеля.

Перед началом штурма генерал Хрулев был в своей квартире, в одном из казематов Павловской батареи. Услышав тревогу и штурм, он тотчас же вскочил на коня и прежде всего поскакал к главному резерву, состоявшему из полков Шлиссельбургского и Ладожского и расположенному в Корабельной слободке.