Она не пояснила, но вместо этого добавила:

— Я рада, что вы решились руководить ОСГИ.

— Приятно это слышать от вас. Но вы ведь меня подтолкнули к этому решению. После моего первого визита я не был уверен, что хочу принять предложение господина Кайзера. Ваш недолгий, но точный анализ черт моего характера поразил меня, и я поговорил об этом с отцом. И тогда он впервые в жизни сказал мне, что гордится мной. За несколько недель до смерти. Я не могу словами выразить вам свою благодарность. Тогда я понял, что вы правы: ОСГИ — это команда людей с необычными способностями, и было бы очень жаль не суметь найти им применения.

Складки на ее лбу расправились, и на губах появилась такая редкая для нее улыбка, светлая и мимолетная, как луч, пробившийся сквозь облака.

— Тогда я вдвойне рада, что вы с нами.

— И я.

Эпилог

Взъерошенный ветром Альстер был одного цвета с тяжелыми дождевыми облаками, скучившимися над ним. Сквозь просветы в тучах там и тут пробивались солнечные лучи, они падали на берег, на котором первые весенние цветы робко выглядывали из своих подземных укрытий.

Айзенберг повернул голову и снова сконцентрировался на движении. Он, конечно же, не в последний раз уезжал из Гамбурга в Берлин, но сегодняшний день был особенным. Когда он снова приедет в город, который был для него родным, он остановится в гостинице.

Он переехал в небольшую, но милую однокомнатную квартиру в отремонтированном доме старой постройки в районе Вильмерсдорф и вот наконец продал свою квартиру в Гамбурге. Айзенберг не понимал, почему так долго не мог решиться сделать этот шаг и месяцами выбрасывал деньги на ветер. Может быть, потому что ему было тяжело разобраться с тем, какие вещи заслуживали места в его новой жизни, например с памятью о фиаско в браке. Теперь, когда этот шаг был сделан и от прежней жизни осталась всего пара коробок, он чувствовал, с одной стороны, облегчение, а с другой, — легкую тоску. Очередной жизненный этап закончился безвозвратно. Следующим таким рубежом, наверное, станет его выход на пенсию, но до него еще целых двенадцать лет.

Будущему он радовался. Благодаря триумфальному раскрытию дела Кёрнера ОСГИ сплотилась в настоящую команду. Между членами группы все еще возникали перепалки, но, судя по тону, их лучше было бы назвать дружеским подтруниванием. Его группа превратилась в полноценный отдел УУП, к которому все чаще обращались за помощью в проведении расследований.

Буквально позавчера Айзенбергу позвонили из криминальной полиции района Шарлоттенбург. В квартире одной модели был обнаружен застреленным молодой человек, который, по мнению ведущего расследование комиссара, принадлежал к хакерским кругам. Не исключалось, что поводом к убийству послужили противозаконные махинации в Интернете. Айзенберг пообещал на следующей неделе дать задание ОСГИ помочь в этом расследовании. Он не был до конца уверен, что его ребята смогут внести значимый вклад. Однако понимал, что более подходящих специалистов, чем Сим Виссманн, Бен Варнхольт, Йаап Клаузен и Клаудия Морани, для решения головоломки, требующей выдающихся умственных способностей, знания компьютерных технологий, профессионального и психологического чутья, не найти.

Стоило ему съехать с автобана, как зазвонил его смартфон. Он включил громкую связь.

— Айзенберг.

— Говорит Фридрихсен, старший офицер комиссариата по уголовным делам района Райникендорф. Звоню по поводу задержанного, находившегося на принудительном лечении, который вчера ночью бесследно исчез из психиатрической клиники имени Карла Бонхёффера. Некий Юлиус Кёрнер. Мне сказали, что вы комиссар, который вел расследование, в результате которого он был задержан.

Айзенберг не сразу смог спросить:

— Как именно все произошло?

— Лучше нам встретиться на месте. Вы можете приехать?

— Я как раз сейчас еду в Берлин. Буду там через два с половиной часа.

— Простите, что звоню по работе в воскресенье, но… этот случай не совсем обычный, и мы совершенно сбиты с толку.

— Ничего страшного, господин Фридрихсен. До скорого.

Первое отделение по предварительному исполнению мер пресечения медицинского учреждения по приведению в исполнение лечебно-исправительных мер наказания, как больница называлась на бюрократическом языке, располагалось в зеленом районе на северо-западе города. Отделение представляло собой обособленное и оснащенное специальными мерами безопасности подразделение психиатрической клиники имени Карла Бонхёффера, где с целью лечения содержались опасные пациенты с психическими расстройствами. Кёрнер находился там в предварительном заключении по постановлению суда до момента разрешения вопроса о его вменяемости.

Старший офицер Фридриксен встретил Айзенберга на проходной. Морани уже была там. Как всегда слегка нахмуренное выражение лица скрывало ее истинные мысли, но Айзенберг вполне мог представить, что она была не в восторге от необходимости приехать сюда в воскресенье, да еще по такому поводу.

Друг за другом они прошли через рамку металлоискателя и вошли в клинику, в новое здание, которое, на первый взгляд, ничем не отличалось от обычного корпуса больницы, стоявшего по соседству. Их встретил высокий широкоплечий бритоголовый мужчина в синей униформе. Он представился Торальфом Грундбергом, руководителем службы безопасности.

— Уверяю вас, что за все время, что наша компания исполняет заказы федеральной земли Берлин по обеспечению безопасности на лечебно-исправительных объектах, у нас не было ни одного инцидента, — сказал он вместо приветствия, — и уж тем более никто не сбегал. Мы не понимаем, как это произошло.

— Что именно? — спросил Айзенберг.

— Пациент Кёрнер содержался в одиночной палате, которая вчера, согласно предписаниям, была закрыта в двадцать два часа, — сказал Грундберг. — Когда медбрат пришел будить его сегодня в семь часов утра, чтобы дать ему медикаменты, он открыл палату, но пациента внутри не обнаружил.

— У кого был доступ к палате?

— У моих сотрудников и у медицинского персонала. Но все открывания и закрывания электронных замков фиксируются. В период между двадцатью двумя часами вечера и семью часами утра таких действий не предпринималось.

Айзенберг недоверчиво посмотрел на него.

— Могу ли я осмотреть палату?

— Конечно. Пожалуйста, идите за мной.

Он провел их по лестничной клетке и далее — по коридору, к палате в пятнадцать квадратных метров с санузлом. Дверь была снабжена электронным замком с устройством для считывания карт, который можно было открыть только снаружи. Обстановка внутри была скромной: кровать, письменный стол, телевизор, два кресла, книжный шкаф, платяной шкаф. Окно выходило на небольшой внутренний дворик. Механизмов открывания видно не было.

— Окно не открывается ни изнутри, ни снаружи, — сказал Грундберг. — Приток свежего воздуха осуществляется через вентиляционное отверстие в потолке.

Айзенберг посмотрел вверх. Отверстие скрывалось за квадратной крышкой со стороной в двадцать сантиметров. Ни малейшего шанса повторить побег через шахту вентиляции из фильма «Миссия невыполнима».

— Значит, его