Помолчав, Николай искоса бросил на Лаврова быстрый взгляд:

– И моя, без сомнения, тогда ошибка была: не сообразил я тогда, ротмистр, признаюсь как на духу! Да и то сказать: откуда бы опыту взяться? Только что из-под родительского крыла батюшки моего, императора Александра III: не приобщали меня в юности к государственным делам! Да-с… Но всякая ошибка хороша тем, что есть возможность ее исправить, и дело поправить! Так что мы ее нынче и исправляем… полковник Лавров!

Николай остановился и впервые поглядел офицеру прямо в глаза.

– За четыре года Разведочным отделением сделано немало, я поглядел. Много врагов внутренних выявил, полковник, спасибо тебе! Так что будем считать, что подполковника ты получил при назначении, а нынче через чин «прыгнул» и подвинулся наверх за заслуги! Высочайший указ сегодня вечером подпишу. Рад, полковник[134]?

– Служу царю и Отечеству! – Лавров лихо бросил к круглой шапке с вырезом впереди и голубым донцем руку. – Доверие и честь, мне оказанную, постараюсь оправдать, ваше величество!

– Постарайся, полковник! – серьезно кивнул Николай. – И самое главное: чтобы твое отделение названию своему отвечало, разведочным было! Понимаешь, что я имею в виду?

– Понимаю, ваше величество!

– А раз понимаешь, тогда отвечай как на духу, полковник: отчего до сих пор русская разведка из колыбели еще не вышла?

Тут Лавров мог сказать много: и про разноподчиненность ведомственных разведок, и про несогласованность и ревнивость их начальства, и про «подножки», в избытке подставляемые Департаментом полиции, взявшимся не за свое дело. Но сие больше походило бы на попытку оправдания, а оправдываться Лавров не любил. Поэтому ответил коротко:

– Не на том экономили, ваше величество! Весь бюджет вверенного мне Разведочного отделения был вшестеро меньше того, что японцы тратили на свою разведку в России. А кроме них, и немцы как орудовали, так и орудуют у нас. И австрияки, и англичане. Совершенно несопоставимые цифры, ваше величество! Причем замечу, что реальная отдача от глубокой разведки в тылу врага, отсутствием коей меня попрекают, не сразу видна.

– Понимаю, понимаю, полковник, – Николай подобрал с земли веточку, оборвал с нее сучки и листья. – А скажи-ка мне, полковник, велика ли передышка, по твоему разумению, у нас после японской кампании будет? С кем оружие скрестим и когда?

– С Германией, ваше величество! А то и с Австро-Венгрией. А вот когда – не умею гадать, ваше величество! Полагаю, что лет семь – десять передышки у России будет…

– Лет семь-десять, – задумчиво повторил Николай. – Ну а до того времени поспеешь с разведкой, полковник?

– Коли финансирование до конца года получу – поспеем, ваше величество!

– Ишь ты! – невесело усмехнулся Николай и кивнул наверх, на зашторенные окна второго этажа. – Видишь во втором этаже человека за шторами? Это господин Мейер аудиенции ждет, посол американского президента. Привез, как мне доложили, предложение о посредничестве президента в переговорах о мире, с коим японцы к Америке обратились. Мир нынче не только им, но и нам нужен, полковник! Закрома у России не бездонные! А ты о финансировании разведочного дела ходатайствуешь… А если контрибуцию платить придется?

– Россия никогда и никому военных контрибуций не платила, ваше величество! – твердо заявил Лавров. – Но мы можем и подождать! Могу, кстати говоря, выдать вашему величеству один наш секрет: есть у меня в Японии один агент законсервированный. Так вот, этот агент, чтобы легенду внедрения поддержать, своё наследство на алтарь Отечества без колебаний положил!

– «Легенду внедрения»? – переспросил император. – А что это на вашем профессиональном языке означает?

– Это означает, ваше величество, мотивацию своего пребывания в глубоком тылу врага. Больше, прошу простить, сказать ничего не могу!

– И не надо, полковник. Секреты хранить надобно, – кивнул Николай. – Финансирование, говоришь? Ладно: экономия на разведке, как нас японская кампания научила, слишком дорого державе обойтись может. Будет тебе финансирование, полковник! Напомни после переговоров – изыщем! Негоже, чтобы люди свои личные средства в подпорки государственные превращали! И про это напомни – когда время придет. Когда можно будет – договорились, господин полковник?

– Слушаюсь, ваше величество!

Император вытянул золотой брегет, щелкнул крышкой.

– Есть еще у меня минут пять до аудиенции. И дело есть к тебе, полковник.

– Я весь внимание, ваше величество!

– Скажу откровенно: переговоры – дело решенное. Где и когда – пока не знаю. А вот с составом делегацией российских представителей на сии переговоры у меня пока сомнения есть. Веришь ли, полковник, такой вот нонсенс получается: наиболее подходящему кандидату в главноуправлящие мирной делегации веры у меня нету. Зато есть подозрения, и нешуточные, что он к январским беспорядкам некоторым образом причастен! Может твое Разведочное отделение расстараться, проверить кое-какие факты?

– Может, ваше величество!

– Не спеши соглашаться, полковник! Сей человек двух государей европейских не побоялся, заем для России сорвал. Такой и раздавит – опомниться не успеешь.

– Назовите имя, ваше величество!

– Имя назову, – кивнул император. – Есть ли еще просьбы, пожелания, полковник?

– Есть, ваше величество! – решился Лавров.

– Ну, излагай тогда быстрее, неудобно все-таки американца ждать заставлять!

– У Департамента полиции, ваше величество, судя по многочисленным его вмешательствам в дела контрразведки, своих дел маловато. Сколько лет ненужная никому «война» с нами ведется… И если б вы, ваше величество подсказали директору Департамента, его превосходительству Гарину[135]…

– Чести много – государю департаментским всяким внушения делать, – неожиданно брюзгливо прервал его Николай. – Булыгину[136] подскажу при случае… Все?

И, уже пряча золотой брегет в кармашек под китель, вдруг передумал. Отстегнул цепочку, протянул бесценные часы Лаврову: