– Ответ прост. Я слышал, что здесь столько золота, что его хватит, чтобы купить с потрохами весь этот город. Его украл у местных жителей один человек, которого нам навязал Рим. Мы просто хотим вернуть эти деньги себе.

Юлий ответил главарю ледяной улыбкой и тоже покачал головой.

– Ну, сказанул! Никто этих денег у жителей не крал, ведь они им не принадлежат. Это деньги императора. И я сделаю все для того, чтобы они были ему возвращены.

Петр вскинул руки и театрально огляделся по сторонам.

– Ты? Неужели? Сколько у тебя людей, центурион? Тридцать? Сорок? Я могу привести сюда две сотни бойцов и толпу разъяренных горожан, если расскажу им нужную историю. Ты надеешься выстоять против пяти сотен охочих до золота мародеров, а может, даже целой тысячи?

Юлий несколько секунд молча смотрел на главаря бандитов, а затем, не отрывая глаз от его лица, протянул руку к ближайшему солдату.

– Копье!

Взяв у солдата оружие, он критически посмотрел на отполированный до блеска железный наконечник, острый, как лезвие бритвы. При желании таким наконечником можно было прочертить тонкую кровавую линию даже на мозолистом большом пальце. Затем центурион снова посмотрел на бандита и поднял острие копья – так, что его кончик застыл всего в паре дюймов от его лица.

– Видишь это? Просто копье. Шест длиною в шесть футов с железом на обоих концах. На первый взгляд точно такое же, как и сотни тысяч копий, какими вооружены солдаты императора по всей империи. Но есть и небольшая разница. Взгляни! – Юлий указал на надпись, состоящую из выбитых на острие копья точек. – «I Tungri». Первая тунгрийская когорта. Самая гордая когорта ауксилариев во всей империи и самая свирепая. Только за последний год мы трижды сталкивались с численно превосходящим нас противником. Мы оказывались по уши в дерьме по причине предательства, глупости и просто нехватки бойцов. Но всякий раз мы выходили из схватки, благоухая розами, мать твою растак. Если не ошибаюсь, тогда это копье убило с полдесятка варваров, точно таких, как ты: они не понимали, что их ждет, пока острие не впивалось им между ребер и они не были вынуждены покинуть этот мир. Ты сам хотя бы знаешь, что это такое, когда тебя протыкают? – Юлий холодно улыбнулся главарю бандитов и, глядя на татуировки на его руках, покачал головой. – Я имею в виду не эти крошечные уколы на твоих руках, которые ты получил, налакавшись дешевого вина. Я говорю о настоящем клинке, который входит глубоко в тело, и ты чувствуешь его проникновение, холодное, как лед, и горячее, как щипцы для клеймения? Это то, что делаем, Петр. Мы не кромсаем и не увечим своих жертв, вымогая у них деньги или навек затыкая им рты. Мы просто убиваем, быстро, не раздумывая. Убиваем и, не оглядываясь, идем дальше. – Он помахал своим солдатам, передразнивая жест своего противника. – Поэтому я предупреждаю тебя, грязный подонок, только попробуй применить к ним силу – и они обратят ее против тебя. Они вгонят копья тебе в задницу и повернут там несколько раз, и ты пожалеешь о том, что родился на свет. Ведь они не просто солдаты, они тунгрийцы! – Последнее слово центурион буквально выплюнул бандиту в лицо.

Петр явно не ожидал от него этого всплеска ярости. Он втянул голову в плечи и удивленно выпучил глаза. Юлий же схватил в кулак его тунику и продолжил:

– И чем раньше мы начнем, тем лучше. Надо показать твоим бандитам, что их ждет. Ногти, коленные чашечки, глаза, яйца… Да-да, мы неплохо позабавимся, прежде чем вы перекочуете в царство мертвых. – Юлий на секунду умолк, давая бандиту возможность хорошенько разглядеть его прищуренные глаза и гневно раздувающиеся ноздри. – Что же касается главного блюда, то мы посмотрим, как глубоко копье войдет тебе в задницу. Думаю, тебе пойдет, когда ты будешь лежать лицом вниз, а из твоей задницы будет торчать эта красавица длиной в три фута.

Петр кивнул и, подавив страх, воинственно выставил вперед челюсть.

– Я понимаю, центурион. Ты выполняешь приказ. Но у каждого действия бывают свои последствия, предсказуемые и не очень. В данном случае последствием станут муки одной женщины, с которой, как я полагаю, ты очень даже близок. В течение долгого времени она была хозяйкой моего лупанария и не раз согревала мою постель, когда я не мог найти никого помоложе и посвежее. Увы, нынешний поворот событий делает ее пособницей моего врага. Боюсь, что из самой ценной моей собственности Анния превратилась в рычаг воздействия, и если я решу прибегнуть к власти, которую она дает мне над тобой, уверяю тебя, не жди ничего хорошего. – Он с жалостью посмотрел на Юлия. Пальцы центуриона, сжимавшие древко копья, побелели от напряжения. – Ах да, если ты в одном из твоих пресловутых приступов ярости все еще собираешься вогнать эту палку мне в зад, подумай о том, что рядом с кроватью, к которой я, прежде чем прийти сюда, привязал ее, стоят песочные часы. Если я не вернусь к назначенному времени, два моих охранника начнут иметь ее всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Ты даже не представляешь, насколько они изобретательны. И так будет до тех пор, пока у них не перестанет стоять, и тогда за дело возьмутся следующие двое. Обещаю тебе, они в буквальном смысле отымеют ее до смерти. А когда у них не останется сил и желания, потому что из всех дырок у нее будет ручьем литься кровь, они перережут ей горло. Думаю, все это займет день-другой, не больше. – Петр посмотрел на свои ногти. – Если ты убьешь меня сейчас, то тем самым обречешь свою подружку на медленную и мучительную смерть. Ты готов на это пойти?

Юлий смерил его полным омерзения взглядом и покачал головой.

– Убирайся долой с глаз моих!

Тунгрийцы расступились, и Петр нырнул в образовавшуюся щель. Уже позади своих подручных он обернулся и отпустил прощальный комментарий:

– Я терпеливый человек, центурион, но если мне что-то нужно, я привык добиваться своего. До наступления темноты золото должно быть у меня. Если этого не произойдет, твоя женщина пожалеет о том, что родилась на свет, а вовсе не я.

Стараясь ступать лишь на твердую землю, Марк и Араб шагали длинной, узкой тропой, которая вела вверх от некоего подобия рва, окружавшего крепость Обдурона. Склон холма был буквально утыкан разными оборонительными приспособлениями. Марк Трибул шел вторым, упираясь тупым копьем в спину Араба и всем своим видом показывая, кто здесь главный.

Сквозь глазницы забрала кавалерийского шлема, который он захватил с собой из Тунгрорума, ему были видны ловушки с обеих сторон тропы. Впрочем, точно такие же ловушки использовали в целях обороны и сами тунгрийцы: выкопанные в земле ямы, в которые легко могла провалиться нога. Их дно было утыкано острыми деревянными кольями, моментально делающими из человека калеку. Из склона холма тоже торчали тяжелые деревянные колья. Их острые концы находились на уровне человеческого горла. Сделано это было для того, чтобы вынудить противника пригнуться и тем самым замедлить его продвижение и чтобы в это время стоявшие на стенах форта лучники могли снять свой богатый урожай.