Потом в его тело проникла бесконечная энергия Вселенной.

Если занятие дза-дзен обеспечивало Натану подзарядку энергией, то сон этому тоже способствовал. Его клетки, сверхактивные днем, по крайней мере еще некоторую часть ночи оставались восприимчивыми к внешней жизни. Накопив таким образом достаточно сил, он мог даже обойтись без пищи. В такие моменты его слух становился более чувствительным. Что позволило ему в два часа четыре минуты ночи уловить некий звук. Легкий, да к тому же приглушенный, за которым последовали необычная тишина и движение воздуха.

Натан засунул подушку под одеяло и скатился на пол. Различил отблеск зазубренного клинка на стекле и его же тень на стене. Он еще до схватки знал, что имеет дело с одиночкой, охотником, польстившимся на награду, назначенную за его голову. Он отождествил себя с чужаком и, глядя его глазами, мысленно продвинулся вместе с ним в потемках по направлению к кровати. Нож взметнулся вверх и вонзился в набитую гусиным пухом подушку. В тот же миг Натан выпрямился перед своим противником и, развернувшись, нанес ему круговой удар левой ногой, уложивший противника на перину. Не убирая левой ноги с лица незнакомца, он подтянул через постель правую, ухватил обеими руками кулак с зажатым ножом и упал назад, на пол. Еще до своего приземления на ковер он услышал хруст локтя и вопль. Натан встал над гигантом, прижавшим к себе вывихнутую руку и хнычущим, как младенец. Подобрал нож, натянул штаны и рубашку, сел в головах у стонущего и извивающегося охотника. Тот был в хаки, в начищенных высоких ботинках. Волосы на затылке были стянуты в хвост. Лав прервал его горькие сетования:

– Я вправлю тебе вывих, если скажешь, кто ты такой и какого черта тут делаешь.

В дверь постучали. Он пошел открыть. На пороге стояла Карла, в пуховике с капюшоном, босая. Прибежала на крик.

– Я уж думала, с вами случилось несчастье.

– Все под контролем, идите спать, Карла.

Она приподнялась на цыпочках и заглянула в комнату через его плечо.

– А это кто?

– Я его как раз об этом спрашивал, когда вы явились.

Из соседней двери высунул помятую физиономию постоялец и потребовал тишины. Натан втащил Карлу в комнату, заметив мимоходом, что под паркой на ней ничего нет. Злоумышленник утих, но так кривился от боли, что трудно было представить его лицо в нормальном состоянии.

– Первое место на конкурсе гримас тебе обеспечено, если не скажешь, кто тебя послал разделаться со мной, – бросил Лав.

– Награда! Все из-за награды. Проклятье, да позовите же лекаря!

– Ты ведь охотник. Но вместо того, чтобы потрошить гризли, ты позарился на меня. Из-за миллиона, обещанного в Интернете, так ведь?

– Раз вам все известно, то чего вы меня достаете?

– Ты пытался меня убить, а я, значит, тебя достаю? Хочешь, чтобы мы поменялись ролями?

Оставив Карлу на пороге, он подошел к трапперу, схватил за волосы на затылке и взгромоздил стокилограммовую тушу на стул.

– Как зовут?

– Дон Малхони.

– Ладно, Дон. Сиди тихо.

Он уперся левым коленом в правое плечо здоровяка и резко дернул за вывихнутую руку. Вопль, потом тишина.

– Лучше стало?

– Угу. Как вы это сделали?

– Когда-нибудь объясню, если подружимся. А пока я бы хотел узнать о тебе побольше. Выпьешь чего-нибудь – аспирин, пиво? Мини-бар в твоем распоряжении.

Дон выдул шкалик водки и еще один бурбона, прежде чем приступить к признаниям. Натан налил стакан воды Карле, скромно стоявшей у двери. Дон Малхони и в самом деле был охотником. Предложение миллиона долларов за голову Лава облетело все бары Фэрбэнкса, где выпивали трапперы, дожидавшиеся потепления, чтобы оседлать свои снегоходы или сани. Добыча всем казалась легкой, а главное, соблазняла предложенная за нее цена. Обычно к северу от Фэрбэнкса человечья шкура стоила не дороже медвежьей.

– Знаете, каково это – ставить капканы при минус пятидесяти?

– Нет. И, честно говоря, мне плевать. Откуда пошел слух о награде?

– Из «Правильного бара». Они там всем кому попало суют ваши фотки. Вот, держите, у меня есть одна в кармане.

Малхони выудил помятый листок из-под куртки. Листовка напоминала афишки, которые расклеивали когда-то на американском Западе, чтобы привлечь охотников за наградой. Под фото красовалась сумма, назначенная за голову Натана Лава, та же самая, что гуляла в Интернете. Еще сообщались его особые приметы, место жительства и где он бывал в последнее время. Для желающих получить дополнительную информацию (в частности, о том, как будет производиться выплата миллиона долларов) в самом низу был указан адрес вэб-сайта. Тэд Уолдон хорошо поработал. Желая поскорее избавиться от надоеды, сующего палки в колеса его бизнеса, он превратил свое заведение в настоящее справочное бюро.

– Попытка убийства федерального агента – знаешь, на сколько лет это потянет?

– Вы… федеральный агент?

– А ты думал, парикмахер? Или, может, бармен?

Тот поник головой, видимо смирившись с судьбой.

– Но может, найдется средство избавить тебя от тюряги.

– Да ну?

– Мне нужны сведения об устроителях сафари для больших шишек, которые таскаются сюда издалека, чтобы истреблять животных исчезающих видов.

– И это все?

– Нет. Давай сюда свою кредитку.

– Что вы собираетесь с ней делать?

– Мне нужен залог.

Натан продолжал рекрутский набор для Кейт Нутак, поставляя ей на службу всех, кто подворачивался под руку. Сначала двоих агентов, подосланных Уэйнтраубом, а теперь вот этого Малхони, которого можно использовать как осведомителя. Трапперу оставалось только явиться завтра в контору Кейт. Натан взглянул на часы и прикинул ту малость времени, что оставалась ему для сна. Выпроводил Карлу и спустился в холл. Заметил там банкомат и вытянул максимум из карты Малхони.

– Оставлю пока у себе все – и карточку, и тысячу баксов. Отдам, когда федеральный агент Нутак сообщит, что ты начал сотрудничать.

Малхони запротестовал, но выбора у него не было. Приходилось только сожалеть, что методы ФБР не имеют ничего общего с тем, что он обычно видел в кино.

Их «сесна» приближалась к семидесятому градусу северной широты. Взлетев с аэродрома Барроу, самолет все время шел на низкой высоте. Трудно было определить, где они находятся. Никаких дорог, никаких ориентиров. Все реки и озера подо льдом и снегом. И к тому же темнота. Солнце в этом краю появится не раньше конца января. Под самолетом проплывала в полумгле прибрежная арктическая равнина. Пресловутая Норт Слоуп. Девственное пространство, заледенелое болото, незаметно перетекающее в море Бофорта, твердое, как каток. И все теряется в тумане или пурге. За исключением августа здесь всегда зима. Или, скорее, преисподняя.