Яромир не успел придумать, как с ней бороться. Видимый облик навязывал представление о противнике, против которого бесполезен меч, навязывал условия безнадежного боя… Когтистые лапы обхватили Нехлада, прижав руки к бокам, ударили могучие крылья, и тварь, стремительно взмыв под облака, понесла добычу на запад — в Ашет… слишком далеко от оставшегося в Крепи тела.

Стук сердца быстро затихал вдали…

Но вдруг чудовище взревело, роняя слюну с клыков, и опало, точно мех, их которого выпустили воздух. Свободно парящий в воздухе Древлевед выдернул копье из его спины, схватил Нехлада за руку и молча повлек назад. Только на крепостной стене отпустил его и проворчал:

— Тебя просто нельзя оставить одного.

— Спасибо, — не вполне твердым голосом сказал Яромир. — Где Иллиат?

— Возвращайся в явь, — велел Древлевед.

— Но…

— Я сказал — выйди из нави!

Ничего не понимая, Нехлад все же послушался и открыл глаза в запертой караулке. Напротив него шевельнулся Древлевед. Он был задумчив и не спешил начинать разговор.

— Так что же Иллиат? Скрылась? — не вытерпев, спросил Нехлад.

— Да, пока я выручал тебя. Хотя уже совсем не уверен, что стоило это делать! Кажется, сойдясь с Иллиат, ты ухитрился решительно все сделать неправильно.

— Но что я мог сделать против этой птицы?

— Не в птице дело, — отрезал маг. — Ты поддался ей, позволил втянуть себя в ее игру и конечно же опять проиграл! Все, чему я тебя учил, пропало впустую.

— Но я ударил ее! Только почему-то даже не ранил…

— Это значит только одно: твоя ненависть, воплощенная в мече, слабовата для Иллиат.

— А твоим копьем ее можно сразить? Древлевед усмехнулся:

— Конечно! Оно было создано в древнем Баате, чтобы похищать души. Великолепное оружие против демонов.

Имя показалось знакомым, и Нехлад спросил:

— Не этим ли копьем был повержен демон, что правил в Баате под личиной царя и исполнял по три желания?

— Об этом еще помнят? — удивился Древлевед.

— Мало кто. А как оно попало к тебе?

— Неважно. Важно сейчас лишь то, что это тебе надлежало стать сильнее Иллиат. Это была твоя битва.

— Кто ты такой, Древлевед? — вздохнув, спросил Яромир. Небывалая усталость навалилась на него. — Чего ты добиваешься?

— Спросил бы лучше самого себя: чего добиваешься ты? — продолжал сердиться маг.

— Иллиат произнесла странные слова. Она сказала, что ты не из тех, кто держит слово. И поэтому ей придется самой взяться за меня… Что это значит?

Маска раздражения слетела с лица мага, заблестевший взор хлестнул холодной пощечиной.

— Я — тот, кто учил тебя быть сильным. Тот, чьи ожидания ты не оправдал…

— А почему ты сам не ударил Иллиат своим великим копьем, когда она была занята мной? — воскликнул Нехлад.

— Потому что я вообще не нуждаюсь в победе над ней. Мне она не противник. Однако ты, кажется, решил переложить на меня ответственность за собственное поражение?

Нехлад усилием воли взял себя в руки.

— Прости за дерзкие слова, я не хотел тебя обидеть. Я просто пытаюсь понять, что происходит…

— И зря! Сколько раз говорил я тебе, что все вопросы, все интересы нужно направлять внутрь себя! Только в собственном «я» протекает настоящая жизнь. А ты норовишь все сделать для кого-то, ради чего-то. Месть, покой Незабудки, спасение каких-то дряхлых душ… А ты бы пожелал убить Иллиат просто так! И тогда все ее мороки были бы бессильны. Впрочем, что теперь говорить. Ты проиграл.

— Но ведь я жив! Значит, будет и другая встреча…

— Конечно, будет. Только придется тебе подождать, пока я не решу, что делать дальше.

…Через ликующую толпу Нехлад шел как в бреду. К нему прикасались десятки рук, ему кричали что-то восторженное — он не слышал, не ощущал, будто от яви его отделяла толща воды. Мысли теснились и путались. Проиграл. Не оправдал ожиданий. Древлевед не из тех, кто держит слово. Конечно, будет. Только в собственном «я». Проиграл…

Куда делся маг, он не заметил. Добрел до своих покоев, не зажигая света, нашарил постель и упал на нее, с облегчением погрузившись в сон.

Однако вскоре его разбудили четверо Ярополковых бойцов.

— Велено взять тебя под стражу, сурочец!

* * *

Многое успели сурочцы в Новосельце выстроить: и укрепления, и капища, и торговый ряд, и мастерские, и общинные дома. А вот тюрьмы не построили. Ярополк восполнил этот пробел и в одном из кремлевских подвалов, прежде служившем простым хранилищем, разгородив перегородками и железными прутьями, устроил поруб.

Мрак здесь, по ночному времени, стоял непроглядный. Идущий впереди освещал дорогу высоко поднятым факелом. Двое крепко держали Яромира за локти, замыкал шествие угрюмый меченосец с обнаженным клинком.

Всех четверых Нехлад знал в лицо и по именам — хоть редко выходил из своих покоев, успел в кремле осмотреться. И ему показалось, что стражники смущены выпавшей им задачей. Однако на вопросы не отвечали.

Лязгнул замок. Без грубости, но жестко Нехлада толкнули в каморку от силы шести шагов в длину и трех в ширину. Тот, что с факелом, наклонившись к решетке, осмотрел каморку, поморщился. Дружинники удалились, оставив Яромира в полной темноте, но вскоре вернулись, все четверо. Опять загремела дверь в решетке.

— Отойди-ка к стене, — сказал факелоносец.

Нехлад отступил. Двое с мечами наготове, не спуская с него глаз, внесли пару скатанных одеял, потом поставили в каморке кувшин с водой. Двигались они без суеты, и все же было заметно, что совершаемые действия им непривычны.

— Бирюк, Лоза, — тихо позвал их Яромир. — Что происходит?

Нет ответа. Вышли, не поворачиваясь спиной, закрыли дверь на замок.

— Кормить-то будете? — бросил напоследок Нехлад.

— Утром, — ответил факелоносец.

— А, умеете все-таки говорить? Почему же и слова в ответ не молвили?

— Не велено, — произнес Лоза.

— Кем? Не слышал я, чтобы Ярополк вам приказывал молчать. Может, в другом дело, и вы чар моих боитесь? Пока железом[41]не отгородились, опасались, что заколдую?

Никто из стражников не ответил.

В последних отблесках света Нехлад оглядел каморку, но высмотрел только углубление в иолу понятного назначения да крохотное окошко, выходившее, надо думать, на задний двор. Основание кремля было сложено из камня, и тянуло от него могильным холодом. Нехлад стал расхаживать взад-вперед.