Каждый эялет делился на области – санджаки. Во главе санджака назначался санджак-бей, в пределах санджака обладавший теми же правами, что и бейлер-бей в провинции, и подчинялся бейлербею.

Главными представителями гражданской администрации в провинции были кадии, которые ведали всеми гражданскими и судебными делами в подведомственных им округах, именовавшихся «каза». Его границы совпадали с границами санджака. Поэтому кадии и санджак-беи должны были взаимодействовать. Однако кадии назначались по султанскому указу и подчинялись непосредственно Стамбулу. В то же время бейлербеи обладали высшей судебной и гражданской властью в пределах провинции.

Кадии судили, руководствуясь мусульманским суннитским правом ханефитского толка, а также обычным правом кочевников-турок.

Два кади-аскера (один для Румелии, другой для Анатолии), первоначально бывшие войсковыми духовными судьями, ведали делами мусульманского духовенства и его вакуфным имуществом.

Сулейман был первым из турецких султанов, принявшим звание халифа, то есть духовного главы всех мусульман в мире. И до Сулеймана законы, изданные султанами, в Турции считались священными, а когда их стал издавать халиф, они стали священными вдвойне.

Сулейман желал порядка и справедливости в своих владениях, разумеется, так, как он их понимал. Его первые законы касались землепользования, зимних и летних пастбищ, взимания с содержателей ульев десятины полученного меда. Во всех таких случаях высказанное им слово (урф) становилось законом (кануном), который все должны были соблюдать.

С детства Сулейман помнил старую песню о четырех жизненно важных принципах:

Чтобы владеть страной, необходимы воины.

Чтобы содержать воинов, нужно имущество.

Чтобы располагать имуществом, нужен богатый народ.

Богатым народ можно сделать только при помощи законов. Если бездействует хоть один из этих принципов, рушатся все. Когда рушатся все принципы, теряется власть над страной.

Французский путешественник уже после смерти Сулеймана писал:

«Турки во всем такие любители порядка, что соблюдают его даже в мелочах. Поскольку экономика и распределение продуктов составляют одну из основ поддержания порядка, они уделяют этому особое внимание и следят за тем, чтобы продуктов было много и распределялись они между подданными в разумной пропорции. Они никогда не станут продавать вишню или фрукты первого сбора на вес золота, как это делается во Франции… Если надзиратели, которые совершают ежедневные обходы, обнаружат торговца, обвешивающего покупателей или продающего свой товар по завышенной цене, то он будет примерно наказан на месте или доставлен в суд. Поэтому там даже ребенка можно послать на рынок, не опасаясь, что его обманут. Нередко надзиратели за рынком, встречая ребенка, расспрашивают его, за какую цену он приобрел товар. Даже взвешивают его, чтобы убедиться, не обманули ли дитя. Я видел торговца, который получил удары по пяткам за то, что продал лед по пять динаров за фунт… Торговца, обвесившего покупателя, могут опозорить тем, что просунут его голову в отверстие доски, увешанной колокольчиками, которую он обязан носить».

Замечу, что ислам запрещал правоверным заниматься ростовщичеством, и Сулейман строго следил за этим. Однако султан позволял заниматься ростовщичеством и другими финансовыми операциями христианам и иудеям. Поэтому уже в XVI–XVII веках ряд греческих, армянских, итальянских и иудейских кланов составили себе огромные состояния.

По данным Юнис-бея, главного переводчика сераля, годовые доходы казны составляли 4 100 000 дукатов, а по оценкам купца Зено – 6 000 000. При Сулеймане доходов было больше, чем расходов, возможно, в соотношении 6 000 000 к 4 000 000 дукатов, что давало громадный профицит в одну треть от размера бюджета. Неизрасходованные средства откладывались в качестве сокровищ султана. Доходы складывались, помимо налогов, из военной добычи и торговых пошлин, особенно на торговлю пряностями. Огромный профицит сам по себе свидетельствовал о низком уровне развития рыночных отношений в Османской империи. Сулейману даже в голову не приходило, что избыточными доходами казны можно было бы кредитовать европейские государства. Ведь Коран фактически запрещал правоверным мусульманам ведение каких-либо финансовых операций, связанных с получением прибыли.

Все накопленное Сулейманом Великолепным было без остатка растрачено уже его сыном в конце XVI века, когда из-за прекращения новых завоеваний доходы казны упали, а расходы возросли вследствие начавшейся в Европе «революции цен», связанной с резким падением цен на драгоценные металлы. Впрочем, как мы увидим далее, бюджетный дефицит возник уже в последние годы царствования Сулеймана, прежде всего из-за оскудевшего потока военной добычи.

Государственные посты в Османской империи получали не благодаря титулам, а благодаря заслугам и уму.

Султан Сулейман Великолепный требовал от своих пашей «обращаться с нашими подданными так, чтобы крестьяне соседних княжеств завидовали их судьбе», и безжалостно расправлялся с мародерами, грабившими османских подданных. Его отец Селим Грозный в завоеванном Египте раздавал бедноте мясо, освободил феллахов и бедных горожан от трудовой повинности в пользу армии, возложив ее на зажиточную часть населения.

После султана наиболее значимой фигурой в системе власти Османской импери был великий визирь (Visir Azem), т. е. главный министр, а в буквальном переводе «глава совета или первый советник». При вступлении нового великого визиря в должность ему вручали печать Великого Господина, на которой было выгравировано имя правящего султана. Эту печать визирь должен был всегда носить с собой на груди за пазухой. Обладание этой печатью означало, что визирь может действовать от имени султана.

Султан, приняв решение о назначении нового великого визиря, лично передавал ему заветную печать.

Двор великого визиря представлял собой уменьшенную копию двора султана. В распоряжении визиря были свой казначей, свой начальник стражи, свой муфтий. В состав двора великого визиря также входили главный повар, слуги, пажи, музыканты. На содержание двора шли как личные доходы великого визиря, так и субсидия из имперской казны, размер которой определялся султаном. В начале XVI века великий визирь получал от султана субсидию в 1 миллион 200 тысяч акче, при Сулеймане Великолепном ее размер вырос до 1 миллиона 800 тысяч акче, и эта сумма мало изменялась вплоть до конца XVII века. Великий визирь получал также «права номинации» (джаизе), которые ему платили должностные лица при вступлении на новый пост (но это ни в коем случае не было покупкой должностей, так как эта выплата следовала уже после назначения и имела фиксированный размер, само же назначение проводилось без учета способности назначаемого уплатить требуемую сумму; прямо покупаться должности стали позднее, уже в XVII веке). Кроме того, визирю делались подарки теми, кто добивался новой должности или какого-либо покровительства. Фактически эти подарки были замаскированными взятками. Некоторые великие визири сумели сколотить немалые состояния, но далеко не все из них смогли их использовать, поскольку были казнены. Но в любом случае все имущество великого визиря после его смерти или смещения с должности возвращалось в султанскую казну.