Я киваю, вспоминая, как ночами просиживала над копией «Откровения», которую мне дал отец Алентин, и думала, являюсь ли я тем единственным носителем, кто предстанет перед вражескими вратами?

— Так вот, я подумал — что, если мы неправильно понимали его? Что, если это относится ко всем Носителям сразу и к каждому в отдельности? Что, если акт Служения един для всех и каждый Носитель в свое время вносит свой вклад?

— Что вы хотите сказать?

Он трясет головой.

— Не знаю, — отвечает он устало. — Не знаю, что я говорю. Это была просто вспышка, идея. Мне кажется, что здесь есть что-то большее, и я просто перебираю варианты.

— Я подумаю над вашими словами. Спасибо, отец Никандро. Возможно, у меня появятся еще вопросы.

— Конечно-конечно. Я очень рад, что вы вернулись и снова в безопасности, моя королева.

Я предпочитаю не говорить ему, что вовсе не чувствую себя в безопасности.

На следующее утро Алехандро приказывает запечатать ворота, лишая остающихся беженцев возможности укрыться. Это необходимо сделать. Капитан Гектора докладывает о клубах пыли на востоке, а значит, армия на подходе. Но мое сердце болит за тех, кто остался вне городских стен.

Добрую часть дня я провожу в атриуме в своей комнате, рассматривая плитки. Это явно какое-то послание. Я уверена. Я изучаю цвет и форму цветков, провожу пальцами по лепесткам. Я ощущаю какое-то родство с древним художником. С другой девочкой, такой же, как я. «Джакома, что ты пытаешься мне сказать?» Она не отвечает, конечно, но Бог согревает мой живот, как будто я обращаюсь к нему. Но мне надо больше, чем просто тепло от него, если мы собираемся выиграть войну.

Я все еще сижу в атриуме, когда раздается крик сверху. Быстрый топот ног в коридоре, крики паники доносятся через балкон. Потом монастырские колокола бьют медленный, глубоко проникающий набат.

Я оставляю Розарио на попечение Химены и бегу из своих покоев. Алехандро уже в коридоре. Увидев меня, он хватает меня за руку и тянет вниз по лестнице, через кухни, в конюшню.

При виде огромной головы коня, нависающей над дверцей стойла, я каменею.

— Алехандро, — почти пищу я. — Я не умею ездить верхом.

Он хмурится.

— Только до стены и обратно.

Конюшие уже седлают большого серого жеребца.

— Пешком будет слишком долго, — настаивает супруг.

— Я провожу ее. — Я вздрагиваю от звука голоса лорда Гектора. — Вы нужны вашей армии, сир, — продолжает гвардеец. — Я сопровожу вашу супругу к стене. Мы скоро присоединимся к вам.

Алехандро кивает, взлетает на коня и уносится с топотом.

Улицы полны людьми, желающими увидеть врага. Лорд Гектор и я пробираемся вдоль зданий сквозь толпы паникующих горожан и наконец добираемся до наспех возведенных вдоль внутренней стены лесов. По множеству шатких лестниц я карабкаюсь за Гектором на самый верх. Там ветер немедленно начинает трепать мне волосы, а песок попадает в глаза. Я вдыхаю запах сухой пустынной чистоты, и тоска по моим бунтарям колет мне сердце.

Движение внизу привлекает мой взгляд. Линии кавалерии тянутся в обе стороны, насколько хватает глаз, в лучах вечернего солнца блестит от пота кожа, обсидиановые наконечники стрел, сияет белая краска на лицах.

Белая краска на лицах.

Интересно, как они привели так много лошадей через пустыню. Даже если они пошли длинным путем, пробираясь через зеленую линию Хиндерса, на такое количество животных у них должно было быть несколько тонн продовольствия, учитывая длительность путешествия. Они же не думают, что кони выживут в этих пустых землях.

Вдруг группа всадников отделяется и скачет вперед. Они выстраиваются в хоровод и скачут по кругу, размахивая копьями и крича, как горные кошки. Даже на таком расстоянии я дрожу при виде спиралей черного и белого цвета, нарисованных на их телах.

— Гектор! — лихорадочно вскрикиваю я. Лошади не шли из земли Инвьернов. Он наклоняется ко мне, чтобы я могла прошептать ему в ухо. — Это не Инвьерны. Это Заблудшие, — говорю я ему.

Он мрачно кивает.

— Да. Мы долго подозревали, что они заключили союз.

— Они здесь, чтобы морить нас голодом, пока не придет армия Инвьернов?

— Боюсь, что так.

Мы еще долго стоим там. Взгляд Гектора каменеет, глаза начинают недобро блестеть, его лицо — застывшая решительность. Как будто он в глубокой медитации, старается что-то сберечь внутри. Я же просто молюсь.

Заблудшие превратили в ловушку наш собственный город. Алехандро, Гектор и генерал Луз-Мануэль проводят следующие дни, разрабатывая стратегии расходования запасов пищи и делая запас воды, предназначенный для защиты от пламени Инвьернов. Пока они заняты, мы с Розарио ищем Божественные камни.

До меня доходит слух, что Его Высочество приобрел загадочную тягу к копанию в земле. Минимум раз в день кто-то ловит его около перевернутого цветочного горшка и кучки влажной почвы. Каждую жалобу я выслушиваю с надлежащей строгостью, хваля своего маленького принца, как только закрывается дверь. Тем не менее, его энтузиазм по поводу задания начинает ослабевать. Я почти приказываю обыскать дворец. Но воспоминание о предательстве Белена сдерживает меня. Я все еще не знаю, кому доверять. Я не могу позволить не тем людям узнать о пропавших Божественных камнях.

Отряды, обещанные моим отцом в брачном соглашении, прибывают на трех больших кораблях. Гектор и капитан Лючио проводят их группами по канализационным туннелям, проложенным в утесе от города к морю. В тот же день я прохожу по казармам в надежде встретить знакомые лица. Так много вещей напоминает мне об Оровалле: пряный запах промасленной кожи, кушаки с вышитым лучистым гербом де Рикеза, свободные блузы на всех солдатах Оровалле, пока еще не надевших полную боевую амуницию. Но я никого не узнаю. Впрочем, меня тоже никто не узнает. Через некоторое время я вынуждена себе признаться, что надеюсь встретить здесь папу или хотя бы Алодию. Я ухожу, чувствуя себя очень глупо.

Они прибывают не слишком стремительно. На следующий же день первая волна огромной армии Инвьернов материализуется на горизонте. Заблудшие приветствуют их дикими криками, пуская в воздух стрелы и скача на лошадях. Я стою рядом с Гектором на стене, наблюдая за их приближением. В эти самые первые моменты объединенные армии Оровалле и Джойи Д'Арена замолкают в благоговейном страхе. Враг так велик, и все они босые, разрисованные, почти животные.

Я тоже молчу, но по другой причине. Я вспоминаю свой собственный первый взгляд на армию Инвьернов, как их костры освещали холмы во всех направлениях, сколько хватало глаз. Поэтому я знаю, что это лишь часть сил, которые должны прийти.

Рядом со мной Гектор ударяет кулаком по камню.

— Хотел бы я знать, что им нужно.

— Они верят, что это воля Господа, — отвечаю я мягко.