Разбитой долине все в дыму, там ревут обвалы. Земля под ней пышет смрадом, – предостерегла она. – После недавнего землетрясения моя бабушка запретила в нее заходить.

– Я готова встретить опасность.

– Вижу. – Королева Аркоро ответила на ее взгляд. – От вашего появления, возможно, разойдутся дипломатические круги, принцесса Думаи. В прошлый раз сейкинская особа королевской крови явилась сюда в неукротимой жажде власти. Также ваш визит может вызвать вопросы у дома Лаксенг.

– Понимаю. Все это слишком внезапно. Если хотите, я останусь в храме, пока Фуртия ведет поиски.

– Я не оскорблю связующих уз, разлучив вас с нею.

Думаи перевела дыхание.

– Вы можете посетить Разбитую долину, но я отправлю с вами двух сепульских драконов.

Королева замолчала. В шатер вошла Никея.

– Принцесса, – сказала она, – Фуртия Буревестница ждет у дворца.

Королева Аркоро вгляделась в лицо Никеи. Трудно было судить, что выражают ее янтарные глаза.

– Вы, должно быть, госпожа Никея, – заметил король Падар, пока слуга наливал ему свежего чая. – Добро пожаловать в Мозом Альф.

– Благодарю, достойный король. Я давно мечтала увидеть Золотой город, – ответила на беглом сепульском Никея. – Великая королева, простите мое вторжение. Фуртия Буревестница у ваших ворот.

Королева Аркоро подняла тонкую бровь.

– Должно быть, Мозом Альф в волнении, – отметил король Падар, прихлебывая чай.

– Полагаю, в городе бушует буря.

– Сюда веками не залетал при свете дня ни один дракон. Но рано или поздно люди должны были узнать, что их боги просыпаются. – Королева встала, подметая рукавами пол. – Принцесса Думаи, я вижу, что время не терпит. Король Падар сопроводит вас в Разбитую долину.

– Благодарю, – поклонилась Думаи. – Я признательна вам за гостеприимство, ваше величество.

К ее удивлению, королева подошла и обняла ее.

– Я рада иметь друга в Сейки. Не будем больше теряться, – мягко сказала она. – Возвращайтесь скорей, чтобы выковать прочную дружбу между нашими домами. А пока прощай, кость от кости моей.

38

Запад

Темное железо пело, падая на Вулфа. Тот отразил его мечом и увернулся от щита. Промахнувшись, Регни тут же ударила топором и зацепила его рукав. Они дрались на опушке Королевского леса, в виду замка, под летящими снежинками.

Накануне Вулф получил письмо от отца с пожеланием благополучного путешествия в Ваттенгард. Его до боли тянуло в Лангарт, но времени не было. Корабли вот-вот должны были отчалить.

Краем щита Регни попала ему по ребрам, вышибла дух.

– Проснись! – крикнула она; щеки ее раскраснелись от холода. – Ментцы не станут ждать, пока ты проморгаешься спросонок.

– А что, удар у ментцев такой же тяжелый? – спросил он, отдуваясь.

– А что, у овцы зубы такие же, как у медведя? – Она замахнулась топором. – Куда им кусаться!

Вулф поморщился, распрямился, и бойцы, топча собственные следы, с грохотом закружили по поляне. Регни всегда сражалась за победу. Вулф, как мог, отбивался мечом, но ее топор словно стал продолжением руки.

Она расцвела в эти зимние дни. С обведенными краской глазами, со снежинками в волосах, она точь-в-точь походила на ледяного духа, какими они представлялись Вулфу.

Упражнялись они, пожалуй, усердней обычного. Правда, в Добродетелях давно царил мир, но Бардольт никогда не доверял Гериону Ваттенваргу вполне, к тому же ментская знать всегда могла взбунтоваться против власти Хрота. А венчание – самое время для мятежа.

Регни снова напирала на него щитом. Он подцепил ее икру носком сапога. Она опрокинулась на него, и оба свалились в снег: Регни – бранясь так, что искры из глаз сыпались, Вулф – с первым за много дней сиплым смешком.

– Кое-чему научился. – Регни высвободила ногу. – Не я ли тебе говорила, что холод убивает любезность?

– Говорила. – Он держался за ребра. – Мир не так добр, как учит нас Святой.

– Верно. – Регни склонилась над ним, влажные волосы облепили ее щеки. – Но мы – хротцы. Мы не из мягкотелых.

Их дыхание сливалось в одно облачко. Опомнившись, Вулф отодвинулся и подтянул перчатки. Регни снова откинулась в снег.

– У меня что, блохи завелись? – осведомилась она. – Или зубы сгнили?

– Что? – недоуменно нахмурился он.

– Стоит мне приблизиться, ты так и шарахаешься. – Ее взгляд не сулил пощады. – Что за дела?

Вулф отвел глаза:

– Я же не знаю наверняка. – Он сжал кулаки. – Я не могу тобой рисковать, Регни.

– Дурак, – тихо и холодно бросила она. – Ты думаешь никогда больше ни к кому не прикасаться – из страха перед собственным телом?

– Если это спасет кого-то от такой смерти, какой умерла Эйдаг… – В нем вскипела злая обида. – Она была тебе другом, и ты по ней не горюешь? Что с тобой, Регни?

– Эйдаг больше нет. Я по ней отплакала. Теперь она пирует в небесном чертоге за Большим столом.

– Перестань. Брось притворяться!

– Сколько ни ори, ни маши кулаками, ее не вернешь. И зря ты яришься.

Вулф не успел ответить ни слова – она обхватила его щеки голыми ладонями и поцеловала.

Это не был ласковый поцелуй. А впрочем, Регни Аскрдальская на его памяти смягчилась только раз – когда они впервые легли с ней, и ни он, ни она не понимали, что творят. Она была нежна с ним в ту ночь и принимала его нежность.

Теперь в ней была только обычная непробиваемая решимость. Поцелуй был острым и сладким, как ягода брусники, от ее волос пахло свежим хлебом и снегом. Запах перенес его в Элдинг, в ту ночь, когда она поцеловала его под солнцем – застав врасплох, как часто бывало.

Он не успел удержать руку – запустил ладонь под волну ее волос, сжал затылок. Она погладила его по спине, вокруг пояса до пряжки ремня, и его тело с тяжелым вздохом ответило ей. Вздернув ему подбородок большим пальцем, Регни до крови прикусила Вулфу нижнюю губу.

Регни для него запретна. До сего мгновения Вулф и не подозревал, что еще желает ее. Кто угодно мог застать их здесь и опять донести королю, но она уже обхватила его коленями за пояс, а он губами раскрывал ее губы. Поцелуй делался все глубже, ему казалось, она готова его проглотить.

Она потянулась к его поясу, и он не противился, ожидая, чтобы она его направила. Вместо того она стянула с него толстую перчатку, крепко сжала пальцы и притянула их себе за пазуху. Он ухнул от наполнившего ладонь тепла и наконец собрался с силами, чтобы прервать поцелуй.

– Регни, мы договорились.

– Знаю. – Она взяла его за подбородок. – Пусть это станет тебе напоминанием: я ничего не боюсь. Ни крови, ни войны, ни драной чумы – ни кисляя-мальчишку, даже себя любить не умеющего.

Вулф кивком признал свое поражение. Регни еще раз поцеловала его, затем встала и отряхнула плащ, оставив его валяться в снегу.

– Я на охоту, – сказала она. – Зайди к лекарю, а потом возвращайся, продолжим тренировку. Трит сегодня уезжает.

– Уезжает… – еще не понимая, повторил за ней Вулф (перехватив ее взгляд на свою оттопыренную мотню, он откашлялся). – Зачем?

– Спроси его, я ему не кормилица. –