и отошла вслед за двумя другими. Вулф стиснул зубы.

Вот тебе и «отмеченный Святым»!

Глориан вместе с ним вышла на середину поляны. Вулф выдавил из себя улыбку.

– Вы со мной полегче, – тихо, только для нее, проговорил он.

Сейчас, вблизи, видно было, как она утомлена, однако на улыбку ответила:

– Постараюсь. – Она обнажила подаренный отцом меч.

Принцесса, как и он, действовала левой рукой. По кивку Вулфа схватка началась.

С первого удара стало ясно, что Глориан намного искуснее в бою, чем ожидал Вулф. Ударам ее недоставало тяжести, зато она брала точностью и держалась твердо.

В ее приемах прослеживалось куда больше от хротского дружинника, нежели от инисского рыцаря. И неудивительно. Кому, кроме собственных воинов, Бардольт доверил бы наставлять дочь в мечевой игре?

Принцесса – не дружинник, она не каждый день упражняется с клинком. Она не прошла беспощадной муштры в лесах Феллсгерта – и потому Вулф легко предвидел первое попадание, когда ее меч зацепил колечко его кольчуги. Ее сияющие глаза того стоили.

– Не проткните ему глотку, принцесса, – лениво проговорил Карлстен. – Было бы жаль.

Глориан покосилась на него:

– Восхитительная забота о товарище по оружию. Постараюсь ему не повредить.

Карлстен только скрестил руки на груди. Глориан, очень по-инисски, с рыцарским бахвальством прокрутила в руке клинок – Трит хмыкнул от неожиданности – и снова ринулась на Вулфа. Звенела блестящая острая сталь.

Схватка с Глориан принесла Вулфу нежданную радость. В бою она снова стала девчонкой, носившейся с ним по сливовому саду, – буйной и свободной, полной веселья. Второго ее удара – краем щита – он не предвидел. Сталь больно ткнула его в плечо.

Глориан расплылась в улыбке. Вулф, улыбнувшись, чуть усилил напор, заставив ее потрудиться. Она ответила. Он забыл все, кроме принцессы и их танца.

В конце концов он позволил ей коснуться клинком своего бедра. Остальные наградили ее победу рукоплесканиями. Вулф знал, что они искренни. Дыхание Глориан вырывалось белыми облачками пара.

– Спасибо, – выговорила раскрасневшаяся принцесса. – Мать давно не позволяет мне взять в руки меч.

– То есть ее милости об этом лучше не знать?

– Лучше не знать, если не хочешь провести несколько дней в темнице, – легкомысленно ответила Глориан. – Не бойся, от меня она ничего не услышит.

Она сделала шаг назад и добавила:

– Доброго дня, мастер Гленн.

– Принцесса, – поклонился он.

Саума приняла у нее щит. Вложив клинок в ножны, Глориан пошла прочь, и дамы за ней.

– Это что было? – удивился Трит.

– По-моему, я знаю.

Все оглянулись. Из леса показалась Регни, на плече у нее висел еще один кролик. Она вышла на поляну и вместе с друзьями проводила взглядом возвращавшуюся в замок Глориан.

– В шестнадцать лет, – сказала она, – Глориан Отлинг на наших глазах сделала свой первый шаг как королева.

С приближением королевского венчания Глориан все отчетливей ощущала вкус середины зимы, как другие чувствуют «скетру» – свежий, хрусткий запах отмытого дочиста воздуха. Она надеялась, что зима смоет и пыль с солнца.

Время так и бежало. С Зимним пиром настанет год, когда ей исполнится семнадцать, и каждый день станет приближать ее к неизбежному браку. Придется надеть колечко золотых оков и делить постель неизвестно с кем.

От этой мысли на уроках искалинского у нее теснило грудь, как ни старалась она слушать учителя. Ночами она почти не ложилась, не зная, хочет ли еще раз увидеть тот леденящий кровь сон.

За шестнадцать лет жизни ее сны ни разу не повторялись. Ни разу до появления той незнакомки. Можно было спросить священнослужителя, не Святой ли посылает видения, хотя Хелисента заронила в ней семя сомнения.

Инис строился на диковинной и дикой почве. Древняя основа, конечно, пробивалась сквозь городские фундаменты, как сорняки – между камнями мостовой.

Она встряхнулась. Вольно Хелисенте держаться старинных северных сказок, а принцессе такое непозволительно.

Вулф и другие из его доли каждый день с рассвета сражались в Королевском лесу. Она видела поединщиков из окна. В полдень он всегда уходил к озеру Блэр, и сегодня она собиралась туда же. Отец вернул ей уверенность, и теперь она снова гуляла по округе.

– Мне нужно пройтись, – сказала она Аделе, когда кончился урок. – Недолго.

– О Глориан, сегодня такой холод!

– Я люблю холод. – Глориан натянула капюшон. – Не беда, ты посиди дома, погрейся.

Адела послушалась с большой охотой. В сопровождении державшейся поодаль стражи Глориан вышла из стен замка.

Вулф один стоял у озера. Охранники, заметив человека, изготовились к бою.

– Спокойно, – удержала их Глориан. – Это всего лишь мастер Гленн.

Он швырял в озеро камешки – они серебристо звякали, отскакивая от хрупкого льда. Заслышав шаги, Вулф обернулся, тронул рукоять ножа-сакса.

И сразу выпустил, узнав принцессу:

– Глориан.

– Снова рвешься в бой, Вулф?

– Простите. Не знал, что вы здесь гуляете.

– Ну а теперь знаешь и должен уйти, – заявила она с самым невозмутимым видом. – Я всегда и всюду требую не меньше лиги пустоты вокруг моей королевской особы.

Он захлопал глазами.

– Это я дразнюсь, Вулф!

– Ах, простите. – Он наградил ее редким подарком: улыбкой. – Трит вечно твердит, что я не понимаю шуток.

Глориан улыбнулась ему в ответ.

– Отец тоже любит кидать камешки, – сказала она. – Он мне рассказывал, что когда-то хротцы боялись замерзших озер, верили, будто подо льдом таятся жестокие духи. Теперь, конечно, все не так страшно.

– Да уж! Королю нет большей радости, как в темное промозглое утро пропотеть в парилке и потом заставить нас прорубить лед, чтобы самому поплавать. Он всегда из нас самый храбрый.

– Я скучаю по парной бане.

– Вам бы и здесь такую построить. – Вулф кинул камешек. – А знаете, откуда этот страх перед озерами?

– Расскажи.

Взгляд его устремился вдаль.

– Зимой, трескаясь, толстый лед издает… самые жуткие звуки. Как будто ты под водой слышишь биение собственного сердца. Гул крови, если приставить к уху чашу. – У Вулфа дернулся кадык. – Я думаю, это песня лона. Звук, который мы узнаем до первого вздоха, слышим до первого слова. Кому-то он кажется прекрасным, но я понимаю, почему он пугал хротцев. Думаю, от этого им и стали мерещиться духи. Когда по льду раз за разом расходятся трещины, звучит это так, будто кто-то колотит кулаком в дверь, просится на волю.

Глориан бросила взгляд на озеро и плотнее закуталась в плащ.

– Чтобы умиротворить духов, хротцы отвечали льду песней, – говорил Вулф. – Пастухи и теперь поют ту колыбельную, зазывая животных домой с пастбища, – только без слов.

Глориан впервые задумалась о колыбельной, что пел ей отец.

Ветер трепал их одежду.

– Померяемся? – Вулф протянул ей камень. – Так ли силен ваш бросок, как меч в вашей руке?

– Ты мне льстишь. – Глориан взяла камень. – Со мной никто не сражается честно.

– Верно, но держались вы хорошо. Лучше, чем…

Он осекся.

– Лучше, чем ты думал? – с усмешкой закончила фразу Глориан. – А я тебе говорила, что умею.

– И правда.

Принцесса с размаху швырнула камень. Тонкий звон о лед походил на чириканье птицы. Оба заулыбались шире. В этом звуке