— Что? — от потрясения я чуть не шваркнулась вперёд через луку.

— Доберёмся до лагеря, объясню, — пообещал нахаш.

— Какого ещё лагеря?

— Наш-ш-шего, — очень информативно, теперь всё прояснилось.

— Гхар, да о чём ты говоришь?

— Тсс, помолчи, — велел он и прислушался.

Здоровенная ящерица под нами замедлила ход и почти остановилась, поводя широкой башкой с ушами-дырочками. Ноздри её снова раздувались и немного фыркали на выдохе, будто освобождаемые кузнечные мехи. Лапы с толстыми когтями неуверенно переставлялись, а хвост плавно покачивался.

— Шаксы близко, — процедил змеелюд сквозь слегка оскаленные зубы. — Арша, вперёд! — скомандовал он и подстегнул ездовую рептилию.

Зверюга не нуждалась в дополнительном понукании. Взревев, она совершила скачок достойный борзой и понеслась таким аллюром через бурелом, уже не переползая через поваленные брёвна, а перелетая. Сказать, что я удивилась — как назвать встречу с соколом для голубя маленькой житейской неприятностью.

— Твою ма-а-ать!!! — заорала я, когда мы чуть не ухнули в глубокую западину, но когти твари вонзились в рыхлую почву с переплетением корней.

Моя спина легла на грудь нахаша, но мы не вывалились. Немного великолепнейших, очень памятных переживаний, и вот, быстро двигая тазом и задними лапами, рептилия выползла на горизонтальную поверхность. Тряхнула лобастой башкой и кинулась скакать дальше, будто решила поспорить в этом навыке с гунтерами.

Мелкие ветви с хрустом разлетались, сокрушённые весом этой прыгучей туши, а мох просто вырывало кусками вместе с почвой. Создавалось впечатление, что при необходимости травоядная бестия пройдёт и сквозь пару-тройку неудачно подвернувшихся деревьев, но это я преувеличиваю с испуга.

Возбуждённый рокот уже следовал за нами, напоминая, что сбавлять скорость не надо. Пальцы стиснулись на арматурине, выполнявшей роль луки. Я наклонилась вперёд, стараясь уловить ритм и двигать корпусом вместе с ящерицей. Приподняла бы задницу, как в лошадином седле, но стремена были только у Гхара, так что пришлось стиснуть бёдра покрепче и надеяться на выносливость рахши.

Я чувствовала, как ходят бока зверя между моих раскоряченных ног: дышала зверюга глубоко, а рывки совершала удивительно мощные. Подумалось, что для такой прыти нужны лёгкие изрядного размера, так что наверняка её тулово такое округлое вовсе не за счёт жировой прослойки. Значит, и весит она меньше, чем кажется.

Для скорости — хорошо. Для драки — плохо.

Ну, а драка назревала, без сомнений.

Ловкие хвостатые сучки догоняли: всё же их анатомия для забегов на короткие дистанции годится лучше, чем у Арши. Четырёхлапая зверюга не выдохлась, наверняка она могла скакать так достаточно долго, хотя на открытом пространстве однозначно проиграла бы лошади. Но вот развить нужную быстроту у неё не выходило: короткие лапы, да ещё не совсем под туловищем, а с боков.

Поразительно, как у неё вообще получается так на них драпать.

Но у шаксов, как их обозвал мой спутник, выходило гораздо лучше: стройные тела на длинных ногах так и мелькали слева и справа, всё сближая дистанцию и радостно перекрикиваясь. Действительно, что может возбуждать сильнее, чем вид убегающей добычи? Только осознание, что ты её догоняешь.

—Тшерхассс, — прошипел на своём Гхар. — Нас обогнали!

Нахаш прощёлкал такт языком и резко дёрнул повод, заворачивая зверя.

Поздно.

На судорожном вдохе я повернула голову через плечо и успела запечатлеть в памяти фрагмент своей несостоявшейся смерти. Нашей общей.

Полосатая гадина прыгнула. Растопыренные лапы, крючковатые когти. Нижняя челюсть отверзлась, а чешуйчатая кромка губ отъехала, демонстрируя крепкие, совершенно здоровые зубы, предназначенные для разделки добычи. Отрезать куски плоти такими очень удобно, жевать невозможно — только запрокидывать башку и глотать парное мясо, как птица водичку.

«Ох, божечьки...» — успела подумать я.

Гхар успел больше: его язык щелкнул разок-другой, на что Арша отреагировала немедленно. Всё произошло между ударами сердца, хотя время в тот миг потеряло способность двигаться. Толстый, действительно упитанный и очень мускулистый хвост рахши хлестанул вбок, успев огреть плотоядное чудище прямо в полёте.

С обиженным возгласом клыкастая дрянь полетела с невысокого пригорка в очередной овраг. Но быстро сумела поправить положение: катясь кубарем, она изловчилась перевернуться в воздухе на манер акробата. Когтистые лапы оставили борозды в задернованной почве, но инерция быстро погасилась, и тварь, помахивая хвостом, ринулась обратно.

Дёргая повод согнутой в локте рукой, Гхар ругался на своём и разворачивал толстокожего друга в сторону светлого бора, плавно спускавшегося с сухого холма к зарослям оврага. Двигаться между величественных сосен стало проще, но далеко мы умчаться не успели. За нами увязались сразу три рокочущих охотника: оправившаяся мерзавка и её подружки.

Ну, может, друзья. Мне-то откуда знать? В их клоаки я не заглядывала, просто эти свирепые хищники так изящны, что их хочется называть сучками.

Пытавшаяся вывезти нас из передряги рахша подобной красотой похвастать не могла, зато и сожрать никого не стремилась. Ноздри ящерицы раздувались и пыхтели так, что едва пламя не пошло, а рука змеелюда уже потянула фальшион из-за кушака.

Только сейчас я заметила, что при чешуйчатом бойце не было второго оружия — глефы. Однако времени справляться о её судьбе не представилось.

— Осса, держи повод, — велел нахаш и передал кожаный ремень.

— Ты что?! — возопила я, судорожно отпуская дужку и сжимая средство управления.

Но Гхар уже высвободил ноги из стремян, наступил сапогом на круп ящерицы и оттолкнулся. Сальто назад, мать его. Этот чешуйчатый тоже в акробаты записался. Такие номера откалывать... да ещё