Из двери выбежал Стрелков, отдавая приказания группе людей, занятых сооружением навеса над транспортерами. Неожиданно он остановился, увидев неподалеку поджидавшую его Сирокко. Он приказал людям оставаться на месте и подошел к женщинам сам.

— Мне жаль, капитан, но командир Свенсен приказал взять вас под арест. — Казалось, его извинение искренне, но рука лейтенанта при этом потянулась к оружию. — Будьте добры, пойдемте со мной.

— Оглянись, Сергей, — сказала Сирокко, указывая через его плечо.

Он начал было оборачиваться, но что-то заподозрив, выхватил оружие. Он отступит, и только тогда украдкой глянул на запад.

— Гея, услышь меня, Гея! — закричала Сирокко. Стрелков с беспокойством смотрел на нее. Сирокко старалась не делать никаких угрожающих жестов, но все-таки подняла руки в направлении Реи, туда, где находилось место ветров и канат, по которому они с Габи взбирались.

Сирокко повторила зов.

По канату прошла незаметная волна, похожая на волну в полуночном шланге перед тем, как он неожиданно вырывается из рук. Но на канате это было подобно взрыву. В воздух поднялись облака пыли, в них летели вырванные с корнем деревья.

Волна ударила землю, место ветров вздыбилось, разлетелось осколками, посылая высоко в воздух камни.

— Закрой уши! — пронзительно закричала Сирокко.

Звук ударил одновременно, швырнув Габи на землю, Сирокко с трудом, но продолжила стоять, в то время как вокруг нее катился ужасающий грохот, посылаемый богиней, порывы ветра срывали с нее клочья одежды.

— Смотри! — закричала опять Сирокко, подняв к небу руки. Никто не мог ее слышать, но они увидели, как сквозь сухую землю Гипериона прорвались сотни струй воды, превращая Гиперион в покрытый туманной пеленой фонтан. Сквозь толстый слой тумана с треском прорывались вспышки молнии, этот звук поглощался еще более могучим ревом, который до сих пор эхом оставался от далеких стен.

Прошло немало времени, пока все стихло. За все это время никто не шелохнулся. Еще долго после того, как все стихло и последний фонтан превратился в струйку, Стрелков сидел на том месте, куда упал и продолжал смотреть на канат и оседающую пыль.

Сирокко подошла к нему и помогла подняться на ноги.

— Скажи Уолли, пусть оставит меня в покое, — сказала она и пошла прочь.

— Все прошло отлично, — сказала позже Габи, — в самом деле, замечательно.

— Все это трюк, моя милая.

— А как ты чувствовала себя во время этого трюка?

— Я еле удержала свои штаны. Знаешь, это кое-кого научит. Это было грандиозное зрелище!

— Я надеюсь, что тебе не придется к этому слишком часто.

Сирокко молча согласилась с ней. Похоже, что представление устрашающе подействовало на команду, и было очень маловероятно, что Стрелков снова появится перед ней с угрозами.

Все дело было в том, что трюк невозможно было повторить раньше, чем через пять-шесть часов. Даже если она попросит об этом.

Сирокко могла быстро связаться с Геей. В кармане у нее было семя радиопередатчика, но Гея была не в состоянии достаточно быстро отреагировать на ее просьбу, для подготовки устрашающего представления необходимо было время.

Сирокко послала послание с просьбой устроить этот трюк еще во время своего полета на цеппелине. Поразмыслив, она решила предвосхитить события. Все это время она нервничала, тревожно поглядывая на часы. Рассказывая свою историю, сжато отвечая на вопросы, она все время не переставала думать о собирающейся в ступице и под ее ногами силе. Сирокко опасалась, как бы все не началось во время ее заявления об отставке, тогда она потеряла бы все преимущество, но все произошло как нельзя более вовремя — как раз во время ее ареста.

Сирокко убедилась, что чародейство не легкое дело. Но с другой стороны, не будет же вся ее работа состоять в призывах ударов с небес.

Ее карманы были набиты всякой всячиной на случай, если все это светопреставление не испугает наземную команду. Все это она добыла, идя по Гипериону перед посадкой на цеппелин, с которым она должна была лететь в лагерь. Здесь была восьминогая ящерица, которая, если ее сдавить, плевалась транквилизатором. Был также странный набор ягод, которые действовали с таким же результатом, но которые надо было принять вовнутрь. Были у нее листья и кора, которые при измельчении превращались во вспыхивающий порошок, и, как последнее средство, орех, который при случае мог превратиться в гранату.

У нее в голове была целая наука дикой жизни; если даже девочки Геи не захотят чего-либо сделать, она достойным образом справится и сама. Она могла пропеть титанидам, просвистеть цеппелинам, она могла прокаркать, прощебетать, прочирикать, прогромыхать и прореветь любую мысль на дюжине языков, которых у нее даже нет шансов все использовать. Она могла обратиться к существам, которых даже никогда до этого не встречала.

Они с Габи волновались, что вся информация, которую предполагала Гея им передать, не приспособлена к человеческому мозгу. Странно, но причин для беспокойства не было никаких. Они даже не ощущали, что в них произошли какие-то изменения; просто когда им требовалось знать что-то, они это знали, как будто учили это в школе.

— Пора отправляться? — предложила Габи.

— Нет еще. Я не думаю, что Уолли не доставит нам больше никаких хлопот, он постарается урегулировать с нами отношения. Они придут к выводу, что мы принесем больше пользы, если с нами будут отрегулированы отношения.

А кроме того, я хочу еще кое-что посмотреть до нашего ухода.

Они приготовились к волнующему моменту. Зрелище и в самом деле не из приятных, но не такое тяжелое, как они того ждали. Сказать «Прощай» Биллу было гораздо тяжелее.

Место крушения «Властелина Колец» было печальным и тихим. Они прошли по нему не разговаривая, но там, то здесь узнавая отдельные его куски, но гораздо чаще невозможно было сказать, что это было первоначально, так искорежен был металл.

Серебристый корпус разрушенного корабля тускло блестел в прекрасном дне Гипериона, частично в пыльную землю как упавший робот Кинг Конга. В вывернутой земле уже проросла трава, разбросанные части корабля оплел дикий виноград. Там, где был командный пункт Сирокко, расцвели одиночные желтые цветы. Сирокко пыталась отыскать какие-либо моменты своей прежней жизни, но она всегда была чужда накопительства и имела минимум личных вещей. Несколько фотографий, вахтенный журнал да конверт с газетными вырезками, должно быть, был съеден. Было бы приятно еще раз полистать их, последний раз она видела все это на выступе около кровати, но судьба была против.

Недалеко от них Сирокко увидала члена команды «Единства». Он карабкался на обломки и беспорядочно щелкал камерой. Сирокко подумала, что это корабельный фотограф, но потом поняла, что он делает это по собственной инициативе, в свободное время и своей камерой. Она увидала, как он поднял одну деталь и положил ее в карман.