– Мэгги. – Я почти не слушала ее. – Я еду домой. Сегодня был ужасный день.

– Почему? Что сказал невропатолог?

– Поговорим, когда приеду домой. Здесь идет сильный дождь, и ветер страшно дует, а я не хочу попасть в эпицентр шторма. – Мой голос был на удивление спокоен, хотя нож входил в сердце все глубже.

– Мама, просто скажи мне, что ты поняла, – умоляющим голосом сказала Мэгги. – Что ты веришь, что Бен и я вместе и это надолго. Я люблю его.

– Мы поговорим, когда я приеду домой. И не забудь забрать Энди с тренировки по плаванию.

– Я когда-нибудь забывала это сделать? – огрызнулась Мэгги и дала отбой. Я закрыла крышку телефона и прижалась головой к рулевому колесу. Но ведь Джейми всегда был мой, по крайней мене, так я думала. Надежный, любящий. До того как я заболела, у нас было несколько счастливых лет. Все эти «я люблю тебя». Нежность к детям. Друг к другу. Это ведь были прекрасные годы, разве нет? Или они были такими только в моем воображении? И вся его любовь предназначалась Саре, а не мне?

Сара.

Почему Джейми не мог влюбиться в Сару? Она была красивой, нежной и очень помогала ему. Ее муж часто отсутствовал и эмоционально был далек от нее, даже когда находился рядом. А меня ему много лет приходилось лицезреть пьяной, неопрятной – короче, такой, какую любить очень трудно.

И Маркус. Неужели он действительно все эти годы, когда я гнала его от себя, скрывал от меня правду? Мне хотелось позвонить ему и узнать настоящую правду, отделив ее от эмоций и обид. Но, чтобы вернуться домой, не стоило мчаться под проливным дождем и одновременно разговаривать по телефону. Не сегодня. Не об этом.

Я завела мотор и свернула на шоссе И-40.

Когда я вышла из машины около спортивного центра, то увидела бегущего ко мне под проливным дождем Энди.

– Я получил «отлично» по баттерфляю! – кричал он.

– Прекрасно, Энди, – сказала я, открывая зонтик. – Подожди в машине, ладно? Мне надо поговорить с Беном. Я буду через минуту.

Вбежав в здание, я спустилась к бассейну. Бен разговаривал с родителями одного из участников соревнований. Он показывал мах рукой, которая дугообразно разрезала воздух, и был просто великолепен. «О, пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы мы не расстались». Я села на низенькую скамейку в зрительном зале, чтобы дождаться его. Заметив меня, он извинился перед родителями.

– Дон все рассказала моей маме, – сказала я, когда он подошел.

– Проклятие. – Он сел рядом со мной. – Извини. Я боялся этого. У твоей мамы, наверное, случился припадок гнева.

– Да, но там было много чего еще, – сказала я. – Ты не поверишь… – Тут я заметила еще одну мамашу, которая спешила к нам. – Мне надо поговорить с тобой. Можешь позвонить позже?

Он встал, повернувшись спиной к женщине, которая ждала в нескольких футах от нас.

– Я постараюсь.

– Бен… – Я поднялась. – Мама еще сказала, что Дон уверяла ее, что ты хочешь порвать со мной.

Он покачал головой:

– Ты же знаешь Дон. Она просто хочет создать нам дополнительные трудности. Поговорим позже, ладно?

Когда я вышла из здания, ветер чуть не сбил меня с ног. Я подняла зонтик, защищаясь им от ветра, который упорно пытался вырвать его у меня из рук. Я насквозь промокла, пока дошла до машины.

– Ты выглядишь так, словно упала в лужу, – сказал Энди.

– Я так себя и чувствую. – Поежившись, я завела мотор.

– Ты принесла мой айпод?

– Забыла. Извини.

– В баттерфляе самое главное – правильно дышать, – сказал он, когда я вырулила на улицу.

– Так же, как и в других стилях, – почти машинально проговорила я.

– Я хочу стать чемпионом.

– Энди, тебе необязательно быть все время лучшим.

– Но я буду.

– Зачем?

– Тогда я стану счастливым.

Я невольно рассмеялась:

– А тебе не кажется, что ты немного упрощаешь свою жизнь?

– Ну да.

Я сомневалась, что он помнил о завтрашнем заседании суда. Во всяком случае, он не выражал никакого волнения.

– Это хорошо, что ты так много тренируешься, – сказала я. – Но часть науки побеждать – это уметь достойно проигрывать.

– Что это значит?

– Помнишь, Бен всегда говорит, чтобы ты поздравил победителя из другой команды? – Мне нравилось произносить имя Бена.

– Я это ненавижу.

– Это значит достойно проигрывать.

– Но ведь лучше выигрывать, разве не так?

– В общем, да. – Я вздохнула. Я больше не могла сосредоточиться на разговоре. – Мне надо сегодня приготовить ужин, потому что мама приедет поздно. – Ох, как же мне не хотелось ее видеть! – Что бы ты хотел съесть?

– Пиццу!

– Кажется, в холодильнике есть одна. Я ее разогрею, пока ты будешь переодеваться.

Я ставила пиццу в духовку, когда зазвонил телефон. Я посмотрела на высветившийся номер телефона. Дядя Маркус. Он меня убьет.

– Привет, Мэгги, – сказал он, когда я подняла трубку. – Мама уже приехала?

– Нет, и я не хочу ее видеть, – сказала я. – Она позвонила мне, сказала кое-что лишнее, и я тоже кое-что сказала. – Я закусила губу, ожидая, что он ответит.

– Зачем ты это сделала, Мэгги? – В его голосе было больше растерянности, чем гнева.

– Она сказала то, что ранило меня, а потом стала приводить в пример папу, говорить, что он был единственным человеком, которому она абсолютно верила, и у меня это вырвалось. Я знаю, не стоило ей говорить. Но я просто не смогла сдержаться.

Он молчал, и я уже приготовилась, что он начнет на меня кричать.

– Ты знаешь, что ей сказал невропатолог? – наконец спросил он. – Она оставила мне сообщение, но у нее отключен телефон.

– Не знаю. Она сказала, что это был ужасный день.

– Проклятие.

– Все будет нормально, разве нет? В смысле завтрашний суд.

– Нет, если дело Энди будет рассматривать суд для совершеннолетних.

– Но мама сказала, что этого, вероятно, не случится.

– Она сказала это сегодня?

Я попыталась вспомнить наш телефонный разговор.

– Нет, она сказала это, когда Энди вернулся домой из тюрьмы. Я очень переживала, и она сказала, что не стоит расстраиваться. Что все будет хорошо.

Дядя Маркус снова замолчал.

– А разве такое может случиться?

– Я думаю, что твоя мама просто пыталась тебя успокоить, Мэгс, – ответил он. – Если она сказала, что это был ужасный день, это может означать, что у нее вышла неудача либо с невропатологом, либо с адвокатом. А если это так, то вполне возможно, что дело Энди будет слушаться в суде для совершеннолетних.