Именно так, — подтвердил Джеймс устало. — Вначале они были послушны, как дрессированные псы, а потом, откормившись, стали показывать зубки — придерживали от нас, своих хозяев, ценную информацию, изобретали какие‑то собственные операции, проведение которых забывали с нами согласовывать. Но это уже совсем другая история! — Критчфилд прикрыл глаза болезненно набухшими веками.

Боюсь, я вас утомил, уважаемый Джеймс, — тихо промолвил Лайн, — наверное, мне пора удалиться.

Если не спешишь, то посиди немного еще, — с видимым усилием произнес Критчфелд. — Хорошо знаю, что мои дни сочтены, но, когда кто‑то из старых соратников рядом, я чувствую какой‑то необъяснимый прилив сил, энергии. Пока такие люди, как ты, милый Роджер, могут работать и востребованы, верю, что не зря прожил свою жизнь.

Вы совсем меня захвалили, — вставил Лайн.

Как убежденный пуританин, он чувствовал себя в такие минуты крайне неловко.

Успокойся, Роджер, дело не только в тебе, — Джеймс не без труда поднял руку, словно желая благословить собеседника, как это делают священники. — Я имел в виду поколения, которые естественно сменяют друг друга. Мое поколение сменилось твоим, потом пришли другие. Те, кто сейчас занимают наши места, мне не нравятся. Несколько лет назад меня попросили прочитать лекцию вновь набранным сотрудникам и ответить на их вопросы. — Старик сделал вынужденную паузу. — Скажу тебе откровенно, я был страшно разочарован. Я бы этих типов и стажерами к себе в отдел не взял.

Я бы тоже не взял, — искренне согласился с собеседником Лайн. — Меня ведь отправили в отставку совсем недавно, и я воочию видел, что произошло с нашей доблестной службой после окончания «холодной войны». Сократили опытные кадры, урезали финансирование, но все это можно было еще пережить. А вот то, что у нас отняли врага, с которым требовалось бороться каждый день и каждый час, сыграло роковую роль. Система если и не развалилась окончательно, то расслабилась точно. В Афганистане работает несколько групп. И что же? Усама Бен Ладен до сих пор жив и на свободе. В Ирак за несколько месяцев до начала военных действий были заброшены десятки специально подготовленных агентов. А где результат? Даже следов оружия массового уничтожения не смогли найти.

Отсутствие доказательств не есть доказательство отсутствия, — назидательно скаламбурил Джеймс. — Я верю в тебя, мой мальчик! Если там что‑нибудь запрятано, ты‑то найдешь!

Спасибо за доверие! — Лайн не сомневался, что старик говорит, что думает.

И последний тебе совет, — несчастный больной давал понять, что разговор идет к окончанию, — никогда не забывай основной принцип разведчика — вербовать надо всех, даже тех, с кем ты никогда не согласишься отобедать за одним столом. Мы в свое время следовали этому главному правилу неукоснительно и достигали весомых результатов. Признаюсь тебе, с Геленом и его эсэсовцами я не только обедал, но и ужинал, — старик неожиданно разразился дребезжащим смехом. — А эти, сегодняшние чистоплюи к бедуинам в пустыню не поедут — побоятся свои пальчики бараньим жиром испачкать!

Ну, уж я‑то этого не побоюсь, — усмехнулся Лайн. — Поверьте мне!

Знаю, — убежденно произнес Критчфилд, — потому и уверен в твоем успехе, мой мальчик! А теперь ступай себе с Богом!

Лайн осторожно пожал тонкую, цыплячью лапку давнего наставника, последний раз посмотрел на его обтянутое похожей на пергамент кожей лицо и вышел из палаты уже не оглядываясь.

В данном случае традиционное «До свидания» выглядело бы абсурдным, а выговорить «Прощайте, учитель!» Лайн не смог бы ни за что…

Через три дня Лайн вылетел в Кувейт, а оттуда в Багдад.

В самолете он напряженно размышлял о том, на кого он будет опираться. Офицеров ЦРУ он сразу категорически отверг.

Старик был прав — новое поколение для настоящей работы не годилось.

Он отберет парней из военной полиции и из пехоты. Простых, нормальных ребят, желательно из южных штатов и, конечно, не негров. Конечно же, можно взять и девчонок из маленьких городков и с ферм. У этой молодежи еще остались настоящие американские устои.

А уж он, Лайн, доходчиво объяснит им, что к чему и зачем…

Городок с древним именем Кряжич с трудом можно отыскать на карте России, только если внимательно рассматривать ту ее северную часть, где протекают Вычегда, Пинега и Печора. На протяжении веков Кряжич жил тихой, неторопливой жизнью. Его жители выделывали кожи, ткали лен, ковали всякие нужные железные изделия вроде подков, серпов да прочных навесных замков.

Лишь в последние годы патриархальную тишину Кряжича нарушили гудки туристических автобусов, прибывавших из областного центра, и звонкие сирены речных катеров. Они привозили в Кряжич туристов, которые торопились обозреть достопримечательности этого красивого городка. Было из‑за чего торопиться: туристический сезон в здешних суровых местах недолог. Северные вьюги славятся тем, что обрушиваются внезапно и накрывают здешние места толстым снежным покровом на долгие месяцы, до самой весны.

Очередная группа туристов, высадившихся из шикарного немецкого автобуса «Неоплан», состояла сплошь из говорливых японцев, увешанных фотоаппаратами и видеокамерами. Но среди них выделялся один человек среднего роста, ярко выраженной славянской наружности.

Константин Рокотов (а это был именно он) с любопытством огладывался по сторонам, разглядывая стены старого городского кремля, длинные белокаменные лабазы, многочисленные церквушки и мостовые, выложенные серым и бурым булыжником. Константину нравилось это чудное местечко, хотя в душе своей Рокотов предпочитал шумный мегаполис с его напряженной и нервной жизнью.

— Уважаемые господа! — надрывалась девушка–экскурсовод Катя. — Прошу вас не отставать от группы. Время экскурсии ограничено.

Стоявший рядом с ней пожилой японец исправно переводил ее слова соотечественником, а те косоглазо улыбались и дружно кивали. Вместе с ними автоматически кивнул и Рокотов. Он охотно выслушал бы интересный рассказ про славную историю города Кряжича, но его мысли были заняты другим.

Перед тем, как покинуть Москву, Константин имел довольно неприятный и долгий разговор с Людмилой. Та настаивала, чтобы Рокотов непременно взял ее с собой. Никакие доводы, вроде того, что там будет опасно, холодно, тучи комаров и прочее, на Людмилу Ангулес не действовали. Решительная вдова уже начала было собираться, но в это время пришло известие о тяжелой болезни ее младшей сестры. Нехотя, но пришлось Людмиле согласиться, что гораздо важнее сейчас находиться у постели больной сестры, чем быть обузой Константину в его путешествии.

Они расстались, причем Людмила взяла с Константина твердое обещание, что тот свяжется с ней сразу же, как вернется. Кроме того, Константин встречался еще и с Жанной — своей несовершеннолетней клиенткой. Рокотов сообщил Жанне, что отправляется в командировку, непосредственно связанную с делом об убийстве ее отца, и поэтому в течение некоторого времени он будет отсутствовать. Любопытная Жанна попробовала было поинтересоваться, куда и зачем едет Константин, но тот категорически отказался обсуждать это. А также отказался брать Жанну с собой, несмотря на то, что у нее каникулы. Договорились, что он с Жанной свяжется немедленно по возвращении в Москву.