Вокруг – ни души. Я прошла желтый особняк в колониальном стиле, где жила девочка-гаргулья («Вы только посмотрите на этот ужас», – зазвучал у меня в голове голос Розалинды), которая, конечно, давно выросла. Когда я подошла к дому Эстер, белому строению «четыре на четыре» в середине переулка-тупика, дождь уже не просто накрапывал. Я хотела было побежать к машине – летние ливни обычно налетали без предупреждения и могли быть такими мощными, что я бы вымокла до нитки. Но открытый гараж Эстер был ближе, и, поддавшись порыву, я забежала туда, чтобы укрыться.

Не очень хорошая идея, но я все равно это сделала. В гараже была куча коробок и старых вещей; для машин здесь места не оставалось. Я встала у самого входа, под навесом, спасаясь от дождя. Случись семье сразу вернуться домой, я сказала бы, что гуляла, попала под дождь, увидела открытый гараж и спряталась под его крышей. Они наверняка бы не стали возмущаться. Я была прилично одета и не выглядела подозрительной.

Вынув из кармана платок Эстер, я вытерла им лицо. Платок Эстер, дом Эстер, сестра Эстер.

Дождь становился все сильнее, он шкворчал, как жир на сковородке. За стеной воды я даже не могла разглядеть свой «Ситроен», который оставила через дорогу. Я обернулась и снова осмотрела гараж: коробки, подписанные «Рождество» и «Кемпинг», под ними – лыжи и удочки, а рядом – белая дверь, ведущая в дом.

Лишь одним глазком.

Я повернула круглую медную ручку, и дверь открылась. Она выходила в небольшую прихожую, смежную с комнатой для стирки. На стиральной машине высилась груда разноцветной детской одежды, а на полу валялись крошечные носки. Слева от двери был небольшой коридор, и я на цыпочках прошла по нему.

На кухне, все еще ослепительно желтой, как лимонный леденец, в отличие от гаража царил идеальный порядок – по ее виду казалось, что здесь вообще никто не живет, и уж точно не семья с тремя детьми. Все столешницы чистые, продукты убраны; на двери духовки висят два одинаковых полотенца с подсолнухами; у раковины – узкая ваза с одной гвоздикой. Я почувствовала запах – легкий аромат арахисового масла и сахара – и дотронулась до двери духовки. Она была еще теплой. Мать семейства недавно делала арахисовые печенья.

Семь лет назад я стояла на этой кухне с Эстер и Розалиндой, а Зили играла с белым котенком в саду – хотя казалось, что минуло гораздо больше времени; прошлое не просто ушло в глубь времен, оно теперь казалось очень маленьким. Я почувствовала, что теряю ощущение места: в окно барабанил дождь, а желтизна кухни ослепляла.

Зря я пришла сюда. Держась рукой за стену, я быстро пошла к задней двери, выходившей в гараж.

Оказавшись на улице, я побежала через дорогу к своей машине, уже не притворяясь, что я прогуливаюсь здесь просто так. Мне не терпелось уехать оттуда. У меня все еще кружилась голова, и я откинулась головой на сиденье. Это мой последний визит на Граус-корт и в «Эпплсид Эстейтс», сказала я себе. Мне нужно смотреть в будущее, а не в прошлое. Прошлое не желает иметь со мной ничего общего.

Я открыла глаза; грохот дождя перешел в легкое постукивание. Потянувшись за ключами, в зеркале заднего вида я заметила, что позади меня остановилась патрульная машина. Из нее вышел полицейский, и сначала я подумала, что он живет в доме, у которого я припарковалась, но он подошел к моей машине и костяшкой согнутого пальца постучал в окно водительской двери. Я опустила стекло.

– Мисс, пожалуйста, выйдите из машины. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Мне? – довольно глупо спросила я. Казалось невозможным, что со мной хочет поговорить полицейский.

– Пожалуйста, выйдите и покажите документы.

– А в чем дело?

Он в упор посмотрел на меня; козырек фуражки отбрасывал тень на его лицо.

– Мне бы не хотелось просить вас в третий раз.

Я взяла сумочку и вышла из машины. Полицейский, на значке которого было написано «Сержант Куинн», вблизи показался моложе – должно быть, он был лишь на пару лет старше меня. Я протянула ему водительские права.

– Айрис Чэпел? – сказал он и кивнул. – Мисс Чэпел, по какой причине вы только что незаконно проникли в этот дом? – Он повернулся и показал на дом Эстер.

– Я не проникала, – сказала я, приглаживая мокрые волосы. Голос у меня дрожал, и звучала я не очень убедительно. Прочистив горло, я добавила: – Я лишь забежала в гараж, чтобы укрыться от дождя.

– Соседка видела, как вы зашли в дом. Она сообщила об этом в участок, отметив, что много раз видела здесь вашу машину.

– Вот как. – Я посмотрела на дом девочки-гаргульи; у почтового ящика стояла ее мать, исподтишка поглядывая на нас.

– Итак? – сказал он. Он смотрел на меня сверху вниз, и я поежилась от его взгляда: сантиметров на пятнадцать выше меня, он казался гораздо крупнее, чем когда я общалась с ним из машины, – мощный и мускулистый, с загорелой шеей и порослью светлых волос на ней.

– Дело в том, что здесь когда-то жила моя сестра. Она умерла, и я… даже не знаю, наверное, здесь я чувствую себя чуть ближе к ней. – Я надеялась, что на этом расспросы закончатся.

– Вы что-то украли в доме?

– Что? Нет!

– Могу я проверить вашу сумочку?

Я поколебалась секунду, не зная, имею ли я право отказаться. Но отказ лишь подтвердил бы мою вину. Я отдала ему сумочку, надеясь, что, когда он не обнаружит в ней ничего подозрительного, никаких серебряных ложек и золотых цепочек, он меня отпустит. Полицейский порылся в сумочке и отдал мне ее обратно, потом обошел машину и открыл все двери, включая багажник. На переднем и заднем сиденье ничего не было, что напомнило мне о том, что Зилин пакет из Блумингдейла я оставила в поезде. Так ей и надо, подумала я. Если бы она поехала со мной, я бы здесь сейчас не оказалась.

– Прошу вас, я могу ехать?

Сержант Куинн закрыл двери серией последовательных хлопков, обошел машину и снова встал рядом со мной.

– Боюсь, что нет. Незаконное проникновение на частную территорию – серьезный проступок. Мне придется отвезти вас в участок. Оттуда мы свяжемся с мистером Уилером, владельцем дома. Пусть он решает, возбуждать ли дело.

У меня вырвался короткий смешок, словно я не верила своим ушам.

– Вы это серьезно? Но ведь это недоразумение. Уверяю вас… – Я замолчала, потому что сержант Куинн уже повернулся и направился к своей машине, явно не желая продолжать этот разговор. Он вынес свой вердикт, и я, судя по всему, должна была повиноваться. – Сержант? Уверяю вас, я не делала ничего дурного. – Несколько секунд я раздумывала, не стоит ли мне упомянуть отца, но решила пока не вмешивать его в это – мне все еще казалось, что я смогу как-то выкрутиться.

Полицейский открыл заднюю дверь патрульной машины и сделал приглашающий жест рукой:

– Поговорим об этом в участке.

– Я бы предпочла поговорить об этом здесь. – Я стояла у своей машины, с сумочкой на запястье, вежливо сложив руки перед собой.

– Вы совершили преступление, мисс Чэпел.

– Преступление?

– Вы не можете просто так взять и проникнуть в чужой дом. Это противозаконно.

– Я никуда не проникала.

– Если вы окажете сопротивление, мне придется вас арестовать.

У меня не было выбора, и я подчинилась. Меня, как какого-нибудь воришку, везли в полицейский участок на заднем сиденье патрульной машины. Пока мы ехали в город, я силилась сохранить самообладание, но моя уверенность пошатнулась, потому что я очень боялась. Боялась, что меня арестуют, что сообщат отцу, что я прямо сейчас нахожусь в полной власти незнакомого мужчины. Чтобы почувствовать себя спокойнее, я взялась за ручку двери.

Сержант Куинн привел меня в участок – мрачное здание со стенами из неровных серых камней и насквозь промокшим американским флагом над крыльцом. Участок был рядом со станцией, где с платформы как раз отходил поезд, и я опустила голову, чтобы не попасться на глаза моим сокурсницам, которые как раз могли возвращаться из Нью-Йорка. В комнате ожидания никого не было, а секретарша на входе даже