Но кто-то, возможно, и понял, что изображение на экране радара — это летящий дракон. Король Гаральд, епископ Радисовик и генерал Боурис наверняка узнали это создание. Но они не могли знать, что на спине Дракона Ночи летим мы. Они явились сюда, потому что это было последнее, как им казалось, безопасное место, и они не подозревали, где мы и чье поручение исполняем. Если задуматься, мы сами знали ненамного больше. Может быть, все это подстроили техноманты? И Гвен, и королева Элиза были лишь иллюзиями?

Мосия, видимо, так и думал. Впрочем, он был из тех, кто всегда видит стакан наполовину пустым. Я же терзался сомнениями. Гвендолин казалась абсолютно настоящей. Такую искреннюю любовь к дочери невозможно подделать, в этом я был уверен. И как могли техноманты сотворить иллюзорную Элизу из другого времени? Когда я думал об этом, дух мой взмывал ввысь вместе с драконом.

Но я вдруг понял, что они могли знать о том, другом времени. И мое воодушевление сразу развеялось. В том времени тоже были и Кевон Смайс, и жрецы Темных культов. Может быть, именно они и подстроили все, что нам довелось пережить.

Я снова посмотрел вверх, на небо, усеянное звездами-кораблями. Я подумал о миллионах людей там, наверху, потрясенных, испуганных, отчаявшихся, которые покинули свой дом и отправились в космос, чтобы там умереть. Вскоре сюда явятся штурмовики хч'нив — как только окончательно завоюют Землю. Я представил, как небо осветится яркими вспышками…

Содрогнувшись, я отвел взгляд. Позади нас темное небо было затянуто грозовыми тучами. Я почувствовал некоторое облегчение оттого, что мы скрыты от умоляющих, полных отчаяния и надежды взглядов тех, кто — не зная этого — зависел от нас.

Полет на драконе был не особенно приятным. Мы попали под проливной дождь и насквозь промокли. Наши зубы выбивали дробь на холодном ветру, свистевшем над драконьими крыльями. Мы жались друг к другу, стараясь согреться и не свалиться с дракона. Спина у этой твари была довольно широкая, мы сидели между крыльями, но кости спинного гребня больно впивались мне в тело, а ноги у меня затекли от неудобного положения. И хотя дракон был зачарован и вынужден нести нас в Мерилон, к гробнице Мерлина, от этого чудовище ненавидело нас еще сильнее.

Дракону были ненавистны наши прикосновения, даже наш запах, и, если бы заклинание развеялось, он немедленно сбросил бы нас на землю. Но поскольку ему приходилось волею случая временно быть нашим союзником, он заставлял нас крепче цепляться за его чешую и гребень, чтобы мы не соскользнули вниз, пока он набирал высоту. Мне думается, он решил, что если кто-либо из нас по собственной неловкости и сорвется вниз, в этом должны быть виноваты только мы сами.

Элиза крепко держала Темный Меч. Мосия придерживал девушку, и отец Сарьон тоже. Я цеплялся за мощный выступ сразу позади главного сухожилия крыльев. Внизу ничего не было видно, только иногда вспышки молний на краткие мгновения освещали землю. Но все равно можно было разглядеть лишь дремучие леса или ровную гладь травы на равнинах. Потом я заметил извилистую реку.

— Фамираш! — воскликнул Сарьон, перекрикивая свист ветра. — Мы уже близко!

Мы полетели вдоль реки. Дракон опустился так низко, что я начал опасаться, как бы он не врезался в верхушки деревьев. Но он знал, что делал, и ни с чем не столкнулся, хотя деревья были в опасной близости — так близко, что, наверное, листьями щекотали ему брюхо.

В небе огненной полосой мелькнула особенно яркая вспышка молнии. В ее свете я впервые увидел Мерилон.

Известно, что в древности, когда волшебник Мерлин привел свой народ в Тимхаллан, первым местом, куда они явились, была дубовая роща на равнине между двумя горными цепями. Мерлина настолько очаровала красота этого места, что он основал там город и избрал эту рощу местом своего последнего упокоения.

Мерлин вместе с другими чародеями создал парящую в воздухе платформу, искусно вырезанную из полупрозрачного мрамора и кварца. На этой платформе, реющей среди облаков, волшебники построили город Мерилон. А теперь то, что когда-то считалось чудом даже в волшебном мире, лежало в руинах. Разрушенный город постепенно зарастал бурьяном.

Это было печальное, гнетущее зрелище, которое напоминало о том, что творение рук человеческих, каким бы великолепным оно ни было, все же не вечно. И приходит время, когда человек отступает, и тогда природа изо всех сил старается уничтожить все следы его творений.

— Отец, а гробница Мерлина уцелела? — спросил Мосия.

— Ну да, разве ты не помнишь? О, конечно, ты же не можешь этого помнить, — ответил Сарьон на свой собственный вопрос. — Я забыл, как тяжело ты был ранен при нападении на город. Роща сгорела, но гробница осталась нетронутой. Огненная буря прокатилась над ней. Некоторые потом утверждали, что трава вокруг гробницы даже не пожухла, но это неправда.

Сарьон вздохнул и покачал головой. Это были печальные воспоминания.

Очередная вспышка молнии осветила лицо Элизы. Девушка была очень бледна, на ее лице отражалось благоговение и глубокая печаль. В том, другом времени она, как и я, видела восстановленный Мерилон, и по сравнению с ним эти руины были еще более горькой реальностью.

Я закрыл глаза и представил Мерилон, каким он был в другом времени. Парящая платформа исчезла, никто не мог призвать настолько могущественную магию, что смогла бы вновь поднять ее в небеса. Дома стояли на земле — обычные здания из камня, не из хрусталя. Дворец стал крепостью, массивной, с толстыми стенами, предназначенной для того, чтобы отражать нападения врагов, а не для устройства приемов и балов. Рощу Мерлина засадили заново. Молодые дубы, тоненькие, но крепкие, охраняли покой гробницы.

Вспомнив то время, я вспомнил, чем все закончилось тогда. Молодые дубы почернели и умерли, сожженные лазерами хч'нив. Поэтому мне не захотелось больше ничего вспоминать.

Дракон начал широкими кругами снижаться к земле. Мы не видели, куда он опускается, потому что снова попали в полосу сильной грозы. Дождь хлестал по лицу так, что пришлось закрыть глаза. Молнии вспыхивали совсем близко, оглушительно грохотал гром. Я увидел землю только тогда, когда мы почти опустились. Вспышка молнии озарила мокрую траву и обгоревшие остовы дубов. Дракон снижался так быстро, что я испугался, не задумал ли он разбиться, чтобы убить вместе с собой и нас, покончив таким образом и с заклинанием, и с ненавистными ему людьми.

В последнее мгновение, когда я уже был уверен, что мы разобьемся, дракон взмахнул крыльями, плавно изогнулся вверх и встал на землю мощными задними лапами. Для него это была мягкая посадка, но не для нас. От силы столкновения с землей нас швырнуло вперед. Я ударился головой о костяной гребень и расцарапал руки о чешую.

— Я принес вас к гробнице, — сказал дракон. — А теперь уходите и больше не беспокойте меня.

Мы с радостью повиновались. Я соскользнул с мокрой от дождя черной спины и неуклюже шлепнулся на землю. Потом я помог спуститься Элизе, которая держала в руках меч. Дочь Джорама дрожала от холода, ее юбка висела мокрыми складками, блузка облепила грудь. Мокрые волосы спутались непослушными черными кудряшками и норовили закрыть ей лицо. Элиза была мрачна, сосредоточенна и готова к тому, что ей придется совершить.