— Мы дождемся утра. Рен стояла в карауле, забыв об усталости. Ее захлестывала ярость, когда она думала о Гавилане. Спать она не могла — было слишком тревожно на душе. Она сидела, прижавшись спиной к скале, все спали, завернувшись в плащи, в десяти футах от нее. Стреса отделился, устроившись у края поляны, было непонятно, спит он или нет. Рен рассеянно глядела на Фаун, а мысли, которые были темнее ночи, уносили ее в недалекое прошлое.

Гавилан. Он был так обаятелен, так спокоен, когда она впервые встретила его. Он ей понравился, может быть — даже более того. Она возлагала на него такие большие надежды — теперь от этого ей было еще больнее. Обещал стать ее другом, заботиться о ней, отвечать на все ее вопросы и помогать. Слишком много обещал. Возможно, он и выполнил бы эти обещания, если бы им не пришлось покинуть город. И она не ошиблась, считая Гавилана нерешительным. Он действительно не был готов к испытаниям за стенами Арборлона, а потому изменился почти мгновенно. Его обаяние перешло в нервозность, затем в раздражительность и, наконец, в страх. Он лишился знакомого мира, оставшись незащищенным перед предстоящим кошмаром. Гавилан хотел бы быть смелым, но не мог, все, что он знал, на что полагался, рухнуло. Когда королева умерла, доверив жезл Рен, это переполнило чашу его терпения. Он все еще считал себя преемником королевы, верил, что, заручившись волшебной силой эльфов, сможет многое совершить. В волшебной силе он видел цель своей жизни и верил, что сумеет спасти с ее помощью эльфов.

«Отдай жезл!» — слышала она его мольбу.

И она сглупила, сама отдала ему в руки волшебную силу.

А что если он испугался, решил, будто она погибла, а с ней и все остальные, и он остался один? И попытался уйти. Но Дал остановил его, велев ждать. Смелый Дал недооценил силу страха и безумия. А Гавилан, вероятно, слышал шепот дракул, их соблазнительные посулы, и они повлияли на него. Тогда он убил Дала, потому что…

«Нет!»

И Рен заплакала от жалости к Далу, от злости на себя. Как она смеет оправдывать его! Но невыносимо больно признать правду, суровую и неоспоримую, — Гавилан трус, человек жадный и эгоистичный. А она пытается дать какое-то объяснение его поступку вместо того, чтобы отказаться от него, — ведь он убил человека, который должен был защитить его. Это безумие! Но ужас и безумие окружали их повсюду, точно бескрайняя непроходимая трясина, напоминающая болото Иденс Мерк. Морровинд благоприятствовал этому, вскармливая эти пагубные качества в каждом из них. И для каждого была определена граница терпения, перейдя которую можно было потерять рассудок. Гавилан это сделал. Возможно, не контролируя своих поступков. Теперь он исчез, растворился в тумане. А если они и найдут его, что изменится?

Она впилась зубами в запястье, чтобы почувствовать боль. Они должны, конечно, найти его, пусть он и умер для них. Они должны вернуть жезл Рукха и Лоден. Иначе все ими пережитое, все жертвы: смерть бабушки, Филина, Эовен, нескольких эльфийских воинов — все окажется напрасным. Эта мысль обожгла ее: нет, она не допустит этого, не потерпит неудачу. Она дала обещание бабушке, в конце концов — себе самой. Она пришла для того, чтобы вернуть эльфов в Западную Землю, помочь найти способ покончить с порождениями Тьмы. Таково было поручение Алланона, ставшее теперь ее собственной целью. «Ведь это так», — горячо убеждала она себя.

«Мне безразлично, сколько на это потребуется сил», — поклялась она себе.

Она незаметно уснула и встрепенулась, когда Трисс тронул ее за плечо.

— Сударыня Рен, — прошептал он тихо, — ступай отдохни.

Она сонно заморгала, придерживая одеяло, которое он накинул ей на плечи.

— Погоди, — ответила она. — Посидим немножко.

Молчаливый ее товарищ сел рядом. Его худое смуглое лицо поражало странным спокойствием. Она вспомнила его выражение, когда стало известно о предательстве Гавилана. «Разве это было не предательство?» Теперь это выражение пропало, стертое сном или подавленное смирением. Значит, он сумел примириться? Как, наверное, одинок Трисс, единственный оставшийся в живых из тех, кто был связан с прошлым Арборлона.

Он взглянул на нее, и ей показалось, что он может прочитать ее мысли.

— Я служил капитаном Придворной Гвардии почти восемь лет, — произнес он после паузы. — Большой срок, сударыня Рен. Я любил твою бабушку, королеву. И сделал бы для нее все возможное. — Он покачал головой. — Всю свою жизнь я служил Элессдилам и эльфийскому трону. Знал Гавилана еще ребенком, мы одного возраста, вместе выросли. Мы играли детьми. Наши семьи все еще находятся в Лодене, и все мы такие друзья… — Он глубоко вздохнул, подыскивая нужные слова. — Я ведь его знал. Он не убил бы Дала, если бы не… Возможно, случилось нечто такое, что изменило его. Может быть, демоны околдовали его?..

Она не учла такой возможности. А это могло случиться. А возможно, его отравили или он заразился болезнью, из-за которой погибла Элленрох? Но интуиция подсказывала: это не так, всему виной лишь его малодушие и трусость.

— Возможно, виноват демон, — с трудом выдавила она из себя. Трисс вскинул голову.

— Гавилан был хорошим парнем, — произнес он тихо. — Заботился о людях, охотно помогал им. Он любил королеву. Не исключено, когда-нибудь она бы провозгласила его королем.

— Если бы не помешала я… Он смущенно отвернулся.

— Мне не следовало это говорить. Ты — королева. — Он снова взглянул на нее. — Твоя бабушка не отдала бы тебе жезл, если бы не сочла, что так будет лучше. В противном случае она отдала бы его Гавилану. Возможно, она разглядела в нем что-то такое, чего остальные не заметили. Эльфийский народ нуждается в тебе.

Она посмотрела ему в лицо.

— Я не хотела этого, Трисс. Совсем.

Он кивнул, слабо улыбнувшись:

— Нет? Действительно?

— Я лишь намеревалась узнать, кто я на самом деле.

Она заметила всполох отчаяния, промелькнувший в его темных глазах.

— Я не берусь понять, что привело тебя к нам, — сказал он. — Я лишь знаю, что ты — здесь и что ты — королева эльфов. — Он продолжал смотреть ей прямо в глаза. — Не покидай нас, — сказал он тихо, но настойчиво. — Не уходи. Ты нам нужна.

Она была поражена той силой, с которой он произнес свою просьбу. Она ободряюще положила ладонь ему на руку.

— Не беспокойся, Трисс. Я обещаю, что не уйду. Никогда.

Она отошла от него. Подошла к тому месту, где спал Гарт, и легла, придвинувшись к другу-великану, нуждаясь в его тепле и надежной близости его огромного тела. Она как бы возвращалась в прошлое, обретала ощущение покоя, которое он внушал ей, — домашний уют и все безвозвратно потерянное.

Она проснулась на рассвете, чувствуя себя отдохнувшей и неожиданно бодрой. Слабый серый свет окутывал их дымкой, мир, окружавший их, был тих и пустынен. По-прежнему гремел Киллешан — отдаленно и глухо. Но, пожалуй, впервые после начала путешествия его рокот стал непрерывным и пугающим, обещая перерасти в нечто большее. Рен чувствовала, что время летит все быстрее и быстрее с каждым часом. Энергия вулкана копилась, собираясь в недрах острова перед последним взрывом, который грозит уничтожить все.