подтверждающе захихикали. — Так что готовьтесь. Весь взвод с нашим лейтенантом не отпустят, но пару капральств мы привезём. Молодцы, ребята! — выпрямившись, он поблагодарил моих архаровцев.

А вечером у меня состоялся разговор с дедом. Мы с ним отошли недалеко от дома с моим пистолетом, и дед вволю из него пострелял.

— Точно сам сделал? — и дождавшись моего кивка, продолжил. — Интересное оружие получилось. Как думаешь? Его надо патентовать? Ну, эту, приныпальную, тьфу, приниципальную, перкеле, да как же её?

— Принципиальную схему?

— Да, точно! Напридумывают слов, а потом мучайся.

— Запатентуй, только на меня, — поддел я его.

— Гхм, ты прости меня, Матти, бес попутал. Держи, — он отдал мне пистолет и, дойдя до ближайшего пенька, кряхтя присел. — Я что у тебя спросить хотел. Мы вот эту швейную фабрику купили. Сейчас кепки военным пошьём, а что дальше шить? У тебя случайно идей никаких нет?

— Полотенца шейте…

— Пфф. Да кому они нужны? Я думал ты что-нибудь… — и осёкся, уловив мой укоризненный взгляд. — Опять перебил? Не дал договорить? Ну, извини, продолжай.

— Полотенца с вышивкой. Дорогому деду, любимой маме, отцу, брату или сестре. С Новым годом, с Рождеством, с Пасхой. На юбилей с вышивкой цифр — сколько лет. С различными пожеланиями: доброго пара, здоровья, удачи, любви и прочее, — дед Кауко, сначала выслушал, покивал, а затем заставил повторить, подробно всё записав.

— Ещё, что-то есть? Из придумок?

— Деда, а дай пятьсот марок.

— Кхм, — подавился тот он моего неожиданной наглости. — А тебе зачем столько?

— Что бы было. А то я иду к отцу просить, а он к тебе отсылает, так как мои деньги ты контролируешь. А тебя нет. А мне надо, чтобы ещё что-нибудь придумать.

— Ну, если на придумки, то на, держи, — как-то легко согласился родственник и, достав кожаное портмоне, отсчитал мне пять красненьких купюр достоинством сто марок. — Но к моему приезду придумай ещё что-нибудь. Ясно?

Пришлось кивнуть, соглашаясь. Уж это я смогу.

Глава 28

— Для награждения на сцену приглашаются дон Кихот Ламанчский и его верный оруженосец Санчо Панса! — объявил король Шведско-Норвежской унии Оскар II.

И я понял, что это сон, и в тот же момент проснулся. Какой король? Какие доны Ламанчские с Пансами? Всё ведь было совсем не так! Я помотал головой, прогоняя образы идальго, его слуги и осла по кличке «Серый». Откуда это у меня в голове взялось? А! Точно! Микка вечером читал и вопросы задавал, отвлекая меня от изучения странного предмета под названием «Космография». Думал, что это какая-то разновидность философии, а оказалось, что это смесь астрономии, геодезии, физической географии и метеорологии. Увесистый такой учебник на все три класса средней школы.

Вернее, лицея. Мы с кузеном рассчитывали на народную школу, а попали в крутой лицей, находящийся на улице Каяани. Так называется небольшой городишко на юго-востоке нашей губернии, центр одноименного уезда. Когда в середине уже прошлого века так назвали улочку на окраине Улеаборга, никто не мог и предположить, что к концу века на ней расположится наш лицей, а по соседству и губернское управление, суд и местный сейм.

Кто нам так поспособствовал в безальтернативном выборе учебного заведения, я не знал. Вернее догадывался, так как зачислили меня вместе с моим кузеном. Явно Ээро Эрко постарался. Только он знал о том, что мы хотим учиться вместе. Всё случилось как-то спонтанно и быстро. Совсем как в первой книге про Гарри Поттера. Пришло письмо о зачислении меня, Матти Маттинпойка Хухта, и моего двоюродного брата Микки Юниспойка Йокинена в лицей города Улеаборга в пятый дробь первый класс. Письмо, правда, не сова принесла, а отец.

— Вот. Письмо прислали о зачислении нашего Матти в городской лицей. Радуйся, мать, ты же сама хотела сына туда пристроить, — объявил отец перед ужином и передал конверт матушке.

— Как это так? Кто интересно поспособствовал? Ого! В первый пятый! Он же платный! А! Ага! Уже оплатили все четыре года обучения. Кто же это такой богатенький? Две с половиной тысячи марок за нашего Матти выложил?! — по мере чтения письма мама постоянно задавала вопросы, на которые никто не мог дать ответа. — Это возмутительно! Надо отказаться! Мы что? Нищеброды? И вообще, Матти хотел учиться в народной школе и вместе с Микки!

Я и сам был в полном обалдевании. Как же так? Планировал учиться три года, а затем, пять-шесть лет до возраста получения высшего образования заниматься своими пионерами и изобретениями. Кто тот козёл, что запихнул меня в элитную школу, где нужно было учиться четыре года, из них два года в выпускном седьмом? Что за извращение? Не хочу!

— Матти! — дверь с улицы распахнулась, и к нам ворвался растрёпанный Микка, а следом его мама — моя родная тетка Сусанна и сестра моей мамы. — Меня отправляют в какой-то лицей! Мы письмо получили! Что делать? Я без тебя не хочу!

Когда выяснилось, что мы тоже получили подобное письмо счастья, мелкий успокоился и обрадовался. Предки долго судили и рядили, но в итоге всё же решили для начала съездить в этот лицей и всё узнать. А заодно дождаться деда Кауко. А вдруг это он переиграл вопрос с образованием своих внуков, а они тут икру мечут? С него станется. У него вечно десять четвергов на месяц.

…..

Через неделю после исполнения нами песни, уехавшие Ээро Эркко и его племянник-офицер привезли двадцать два солдата, которых и разместили в двух домиках нашего кемпинга. И на протяжении полутора недель эти военные разучивали мою песню и маршировали, а вечерами пропадали в селе, привнеся своим появлением неожиданный хаос в размеренную сельскую жизнь. Дошло даже до драки с поножовщиной, после которой солдатиков-южан отправили обратно, сочтя, что они в достаточной мере выучили слова песни.

Вместе с солдатами Ээро Эркко привёз и ещё одного человека. Мальчишку. Того самого, который играл на своей скрипке в день моего награждения золотой медалью парижской выставки. И благодаря которому я вспомнил текст песни «Скрипач», которую сейчас распевали во множестве городских музыкальных салонов и кружков.

Двенадцатилетнего Олави Киннуена главный редактор «Финской правды» взял к себе в газету на работу, курьером. А вот сейчас привёз его к нам на летний отдых, предварительно договорившись с дедом Кауко. Мои предки тоже были не против приютить сироту на оставшиеся полтора месяца лета. Естественно, переложив обязанности по обеспечению его досуга на меня.

Первое время меня так и подмывало подойти к журналисту и заявить ему: «Дядя Ээро, скрипач не нужен». Но не поймут